Дмитрий отодвинул пустую чашку из-под кофе и с наслаждением потянулся. Воскресное утро было прекрасно: за окном щебетали птицы, в квартире пахло свежей выпечкой, а через час они всей семьей – он, его жена Анна и их шестилетняя дочка Катюша – должны были отправиться к теще с тестем на традиционный воскресный обед.
Анна возилась на кухне, собирая гостинцы, как она это называла. Дмитрий слышал, как звякают банки, шуршит целлофан.
— Дим, занеси, пожалуйста, в машину, — позвала его жена.
Дмитрий лениво поднялся с дивана и застыл на пороге кухни. На столе красовался целый гастрономический набор: длинная багетная булка, аккуратно завернутая в пергамент, банка с черной икрой, вызывающе блестевшая на свету, плитка дорогого швейцарского шоколада, вакуумная упаковка с испанским хамоном и изящная бутылка оливкового масла с веточкой розмарина внутри.
— Ну и размах у тебя сегодня, — присвистнул Дмитрий, беря в руки тяжелую сумку. — Родителям все?
— Ну да, — Анна улыбнулась, поправляя резинку в своих темных волосах. — Пусть порадуются. Мама ведь так любит все изысканное.
“Любит-то она, да только не делится”, — промелькнуло в голове у Дмитрия, но вслух он ничего не сказал.
Он давно заметил эту странную особенность своей тещи, Лидии Павловны. Она была женщиной гостеприимной и хлебосольной, но с одной оговоркой.
Все, что привозили дети – дорогие сыры, изысканные колбасы, экзотические фрукты – бесследно исчезало в ее холодильнике или кладовке, а на стол подавалось все самое простое.
Дорога до дома тестя и тещи заняла не больше двадцати минут. Их встретил на пороге Иван Степанович, отец Анны, сухонький, подвижный мужчина с добрыми глазами за толстыми линзами очков.
Он обнял дочь, потрепал по голове Катюшу и крепко пожал руку зятю, Дмитрию.
— Заходите, заходите, дорогие! Лида уже накрывает на стол.
В доме пахло ванилью и чем-то жареным. Лидия Павловна, женщина с высокой, тугой прической, вышла из кухни, вытирая руки о фартук. Ее лицо озарилось широкой дежурной улыбкой.
— А, приехали! Катюшенька, иди к бабушке! Аннушка, ты как похорошела! Дмитрий, здравствуй.
Она расцеловала дочь и внучку, Дмитрию кивнула сдержанно и тут же устремила свой взгляд на сумку в его руках.
— А что же вы тут привезли? Опять тратитесь, я же говорила, что не надо…
— Пустяки, мам, — легко ответила Анна, снимая куртку. — Немного к столу.
— Сейчас разберем, — Лидия Павловна ловко взяла сумку из рук зятя и скрылась на кухне.
Дмитрий проводил ее взглядом и вздохнул. Ритуал начинался. Они расположились в гостиной.
Иван Степанович показывал Кате новый пазл, Анна, по просьбе матери, накрывала на стол.
Дмитрий слонялся по комнате, разглядывая полки с книгами. Его взгляд упал на дверь кухни, которая была приоткрыта.
Он видел, как Лидия Павловна, стоя спиной, быстро и эффективно разгружала их сумку.
Бутылка масла отправилась в шкафчик над мойкой. Багет и шоколад исчезли в хлебнице.
Дмитрий отчетливо видел, как она, оглянувшись на дверь, приоткрыла верхнюю морозильную камеру, которая почти не морозила, старого холодильника “Ока” и ловко засунула туда банку с икрой и упаковку с хамоном.
На столе меж тем появлялась еда: вареная картошка, посыпанная укропом, тарелка с солеными огурцами и помидорами собственного приготовления, салат “Оливье”, щедро заправленный майонезом, и главный шедевр – жареная курица, разложенная по частям на большом блюде.
— Садитесь, дорогие, — скомандовала Лидия Павловна, снимая фартук. — Курочка сегодня удалась, сочная, домашняя.
Все уселись. Дмитрий смотрел на скромное, хоть и сытное угощение, и ему стало горько.
Он представлял, как они могли бы сейчас делить тот самый хрустящий багет, намазывать его сливочным маслом и покрывать зернистой икрой и как тонкие, прозрачные ломтики хамона таяли бы во рту.
Но вместо этого в его тарелке лежала куриная голень, а в тарелку с картошкой Анна накладывала ему оливье.
— Кушай, Дмитрий, не стесняйся, — сказала Лидия Павловна, пододвигая к нему тарелку с огурцами. — Вы на работе, наверное, все всухомятку, надо нормально поесть.
— Спасибо, Лидия Павловна, — механически ответил Дмитрий. — А икорку, которую мы привезли в прошлый раз, вы так и не попробовали? Хорошая была.
Наступила пауза. Иван Степанович заерзал на стуле. Анна бросила на мужа укоризненный взгляд.
— Икру? — Лидия Павловна подняла брови, изображая легкое удивление. — Ах, да, помню. Мы ее с Иваном Степановичем в один из вечеров съели. Просто так, с хлебушком. Очень вкусно, спасибо большое.
Дмитрий знал, что это ложь. В прошлое их посещение, неделю назад, они привозили икру, и тогда он тоже видел, как теща ее прятала.
Он даже в туалете случайно подслушал, как Иван Степанович робко спрашивал: “Лидусь, а может, действительно, достанем икорку? Гости ведь”, на что получил шипящий ответ: “Что ты! Это же на праздник! На Новый год! А ты и всякую ерунду сожрешь в обычный день!”
— Понятно, — сказал Дмитрий, отламывая кусок хлеба. — Рады, что понравилось.
Обед продолжался. Катя капризничала, отказывалась есть картошку, Анна пыталась ее уговорить.
Иван Степанович рассказывал что-то о своих коллегах-филателистах. Лидия Павловна внимательно следила, чтобы тарелки всех гостей были полны.
Дмитрий молча ковырял вилкой в оливье. Его раздражение копилось, как вода в переполненной чаше.
Он чувствовал себя не гостем, а обжорой, обязанным потреблять некондиционный продукт, в то время как в холодильнике были спрятаны настоящие лакомства, привезенные его женой.
После обеда Анна помогла матери убрать со стола и помыть посуду. Дмитрий сидел с тестем в гостиной и смотрел футбол.
Катя заснула на диване. Из кухни доносились приглушенные голоса женщин.
— Мам, а что, тот сыр с плесенью тебе не понравился? — спросила Анна. — Ты же говорила, что хотела попробовать.
— Сыр? — в голосе Лидии Павловны снова послышались фальшивые нотки. — Да нет, очень понравился! Мы его… мы его с папой к вину попробовали на прошлых выходных. Необычный, да. Остренький.
Дмитрий сжал кулаки. Этот сыр “Дор Блю” он сам выбирал в гастрономе, зная о гастрономических вкусах тещи.
И он тоже отправился в холодильник, в компанию к икре и хамону. Когда посуда была вымыта, Анна вышла из кухни с сияющим лицом.
— Мама говорит, что ей все очень понравилось! И икра, и сыр, — прошептала она Дмитрию, садясь рядом.
Он посмотрел на нее. Его жена искренне верила в то, что делает родителям приятное, и так же искренне верила словам матери.
— Да, — хрипло ответил Дмитрий. — Очень понравилось.
Они собрались домой. Лидия Павловна, как всегда, нагрузила их ответными дарами: банкой соленых грибов, бутылкой компота из черной смородины и пакетом с замороженными ягодами для Катюши.
— Приезжайте чаще! — говорила она, целуя дочь. — Всегда вам рады.
По дороге домой Дмитрий молчал, глядя в темнеющее окно. Анна весело болтала, рассказывая, как мама хвалила новую кофемолку, которую они подарили им на юбилей.
— А знаешь, — не выдержал наконец Дмитрий, — я ведь видел, куда твоя мама прячет все, что мы привозим.
— Что ты такое говоришь?
— Я говорю, что икра, хамон, сыр и шоколад благополучно отправились в холодильник и в шкафы. А мы ели вареную картошку и оливье.
— Дим, не выдумывай! — Анна нахмурилась. — Мама же сказала, что они все уже попробовали.
— Анна, они не пробовали! Они это копят! На какой-то мифический праздник, который никогда не наступит. Я видел это собственными глазами. Она прятала все, пока ты мыла посуду.
В машине повисло тяжелое молчание.
— Ну и что? — тихо сказала Анна. — Это же ее право. Мы дарим, а она распоряжается, как хочет.
— Но это же нелогично! — взорвался Дмитрий. — Мы везем им вкусную еду, чтобы они могли ее съесть, получить удовольствие именно сегодня, с нами! Чтобы был праздник не в календаре, а здесь и сейчас. А она превращает наши подарки в мертвый груз. Я чувствую себя… обманутым. Мы едим простую еду, в то время как в двух шагах лежит то, что могло бы сделать этот обед по-настоящему особенным.
— Она просто бережливая, — попыталась оправдать мать Анна. — Она из другого поколения. Они привыкли делать запасы. Пережили дефицит.
— Это не бережливость, Анна, это какая-то пищевая жадность! Зачем копить еду?Ее смысл – быть съеденной. Она же не коллекцию марок собирает!
Анна не ответила. Она смотрела в окно, и Дмитрий видел, как она напряжена. Ей было неприятно это слышать.
Она не хотела ворошить это грязное белье, видеть в поведении матери что-то плохое.
— Хорошо, — сдавленно сказала она. — В следующий раз мы не будем ничего привозить. Будем приходить с пустыми руками.
— Это глупо! — отрезал Дмитрий. — Твои родители ждут этих гостинцев. Твой отец, я уверен, мечтает их попробовать. А твоя мать… для нее это просто ритуал обладания. Знаешь, как у дракона, который сидит на золоте, но не тратит его.
Они доехали до дома в тягостном молчании. Дмитрий понимал, что ничего не изменится.
В следующее воскресенье они снова поедут к Лидии Павловне, Анна снова купит кучу деликатесов, и все они снова отправятся в холодильник или в шкаф, в то время как сами будет жевать вареную картошку.
Эта мысль вызывала в нем не столько злость, сколько глухую, безнадежную досаду.
В какой-то момент мужчина не выдержал и заявил Анне, что не будет больше ездить по выходным к теще с тестем.
— Не хочу больше наблюдать этот фарс, — сухо объяснил Дмитрий. — А ты и дальше подыгрывай своей матери.
Анна пожала плечами, но возражать не стала. Она так и продолжила ездить к матери с деликатесами, которые сама не могла попробовать.