Я полтора года отказывала себе во всём, складывая каждую копейку в заветную шкатулку. Я копила на нашу с мужем мечту — на ребёнка, которого мы не могли зачать без помощи врачей. А в один день деньги исчезли. Муж, потупив взгляд, признался, что отдал их своей сестре на «неотложный ремонт». Они решили, что я промолчу и смирюсь. Они жестоко ошиблись. Тот день, когда я оставила их посреди разгромленной квартиры без гроша, мой муж запомнит навсегда.
***
Я копила на ребёнка. А мой муж и его сестра потратили эти деньги на итальянскую плитку для ванной. Ту самую, которую я увидела в руках Светы, когда она, хохоча, впорхнула в нашу квартиру.
— Ань, смотри, какая прелесть! Последний стенд урвала со скидкой! — пропела она, размахивая глянцевым прямоугольником цвета морской волны.
Я молча смотрела на плитку. Потом на Олега, моего мужа. Он виновато изучал свои ботинки, словно увидел их впервые. В этот момент я поняла всё.
Света, его старшая сестра, переехала к нам месяц назад. «Временно, Анечка, пока не встану на ноги», — ворковала она. После развода у неё остался сын Никита и вагон претензий ко всему миру.
Её «вставание на ноги» началось с того, что она заняла нашу спальню, выселив нас в гостиную на раскладной диван. «Никиточке нужен покой, он так переживает», — объясняла она. Олег кивал. Он всегда кивал.
Я работала на двух работах, чтобы откладывать на ЭКО. Олег знал. Он держал в руках мои анализы, видел мои слёзы после каждого неудачного месяца. Мы вместе выбрали клинику. Вместе создали ту самую «копилку» — резную деревянную шкатулку, куда я прятала деньги.
— Там не хватало совсем чуть-чуть, — промямлил Олег, когда Света ушла на кухню греметь кастрюлями, которые я покупала.
— Не хватало на что, Олег?
— На плитку. И на рабочих. Аня, ну ты пойми, у неё стресс. Ей нужно создать уют, почувствовать себя дома. Мы же семья.
«Мы же семья». Эту фразу я слышала каждый день. Она стала оправданием для грязных чашек в раковине, для громкой музыки по ночам, для того, что мой дом перестал быть моим.
Я подошла к комоду. Открыла ящик. Шкатулки не было. Внутри всё похолодело, будто меня окатили ледяной водой.
— Где она?
— Аня, не начинай. Я всё верну. Как только смогу.
Он не смотрел на меня. Он боялся увидеть в моих глазах то, что я чувствовала — как рушится всё, что я строила полтора года. Не дом. Не семья. Моя надежда.
— Сколько ты взял? — мой голос был тихим, звенящим.
— Всё. Но я же говорю, это вложение! Мы сделаем ремонт, квартира станет дороже! Ты же сама хотела обновить ванную.
Да, я хотела. Когда-нибудь. Поменять старый кафель на недорогой, светлый. Но я не хотела итальянскую плитку за счёт жизни моего нерождённого ребёнка.
Из кухни донёсся голос Светы:
— Олежек, тут творог закончился! И йогурты Никита не все ест, купи другие!
Олег вздрогнул и посмотрел на меня с мольбой. «Пожалуйста, не сейчас», — кричали его глаза.
Я молча развернулась и ушла в комнату. Села на диван, который скрипел, как несмазанная телега, и тупо уставилась в стену. В голове билась одна мысль: они сговорились. Они решили за меня. Решили, что моя мечта не так важна, как новый санузел для Светы.
***
Вечером состоялся «семейный совет». Света разложила на кухонном столе глянцевые журналы по дизайну интерьеров. Олег сел рядом, подобострастно заглядывая ей через плечо. Меня посадили напротив, как подсудимую.
— Значит, план такой, — начала Света деловым тоном, будто она гендиректор, а мы — подчиненные. — Завтра приезжает замерщик. Потом выбираем сантехнику. Олег, нужно будет взять кредит. Небольшой, тысяч на триста.
Я чуть не поперхнулась чаем. Триста тысяч? Вдобавок к моим ста пятидесяти, которые уже превратились в плитку?
— Какой кредит? Олег, ты в своём уме?
— Анечка, это же для нас! — воскликнул он. — Квартира наша, мы её улучшим! Никитке нужна отдельная комната. Мы сделаем перепланировку!
Света величественно кивнула.
— Да, Аня. Гостиную разделим. У Никиты будет свой угол. А то мальчику негде уроки делать.
Я посмотрела на гостиную. На наш диван, на мои книги на полках, на фикус, который я растила пять лет. И представила посреди всего этого стену из гипсокартона.
— У вас есть план, значит? — спросила я ледяным тоном. — И вы решили меня просто поставить перед фактом?
— Ну почему же, мы с тобой советуемся! — картинно всплеснула руками Света. — Твой голос тоже важен! Вот, например, какой цвет стен ты хочешь в ванной? Бежевый или персиковый?
Это было похоже на дурной сон. Они украли мои деньги, мою мечту, а теперь предлагают выбрать цвет стен в камере, которую строят вокруг меня.
— Я хочу, чтобы вы вернули деньги, — отрезала я. — Все до копейки.
Олег побледнел. Света нахмурилась.
— Аня, не будь эгоисткой. Мы же семья! Или ты хочешь, чтобы мой Никитка жил в сарае? У ребёнка травма после развода!
— А у меня, значит, травмы нет? — мой голос начал дрожать. — Олег, посмотри на меня! Ты понимаешь, что ты сделал? Ты украл нашу мечту!
— Я не крал! Я одолжил! — почти крикнул он. — Я отдам! Просто Свете сейчас нужнее!
— Нужнее, чем нам ребёнок?
Этот вопрос повис в воздухе. Олег отвёл взгляд. Света поджала губы.
— Детей ещё успеете нарожать, — процедила она с плохо скрытым раздражением. — А ремонт ждать не будет. Трубы старые, проводка искрит. Ты хочешь, чтобы тут всё полыхнуло?
Она была великолепна в своей манипулятивной ярости. Любой бы сдался. Любой, но не я. Не в тот вечер.
— Хорошо, — сказала я неожиданно для них и для себя. — Ремонт так ремонт.
Олег недоверчиво поднял на меня глаза. Света подозрительно прищурилась.
— Что, правда? — неуверенно спросил муж.
— Правда. Раз уж вы всё решили. Но с одним условием. Раз уж большая часть денег — мои, то и руководить процессом буду я.
Я увидела, как в глазах Светы мелькнул триумф. Она думала, что победила. Она ещё не знала, что я только что объявила им войну. И в этой войне я не собиралась брать пленных.
***
На следующий день я взяла выходной. «Буду заниматься ремонтом», — бодро сообщила я Олегу, который с облегчением выдохнул и умчался на работу.
Света вручила мне список. «Вот, Анечка, тут контакты дизайнера. И магазины, где лучшая сантехника. Не экономь, мы же для себя делаем!»
Я посмотрела на список. Имена дизайнеров с трёхзначными ценниками за квадратный метр. Бутики с ваннами по цене подержанной машины. Я улыбнулась ей самой милой из своих улыбок.
— Конечно, Светочка. Всё будет в лучшем виде.
Как только за ней закрылась дверь (она повела Никиту в парк), я выбросила её список в мусорное ведро.
Вместо этого я начала звонить. Но не дизайнерам. Я позвонила риелтору, с которым когда-то работала.
— Валера, привет. Нужно срочно продать машину. Да, «Крету». Сколько можно выручить, если быстро?
Потом я позвонила своему старому институтскому другу, который держал бригаду строителей. Не тех, что делают евроремонты, а тех, кто сносит стены и вывозит строительный мусор.
— Паша, привет. Нужен демонтаж. Полный. В двушке. Снять полы, ободрать стены до бетона, вынести всё. Да, включая ванну и унитаз. Сколько по времени и деньгам?
К обеду у меня был план. И деньги от Валеры, который нашёл покупателя за три часа. Олег всегда считал машину «нашей общей», хотя купила её я задолго до свадьбы. Ну что ж, «наше общее» первым пошло в мой военный фонд.
Вечером я была само очарование.
— Дорогие мои, у меня отличные новости! Я нашла прекрасную бригаду. Ребята-огонь! Сделают всё быстро и недорого. Начнём завтра.
— Уже завтра? — удивился Олег. — Так быстро?
— А чего тянуть? — я разливала по чашкам чай. — Света же права, проводка старая, трубы текут. Начнём с полного демонтажа.
— Полного? — насторожилась Света. — Зачем полного? Можно просто обои переклеить.
— Нет, так не пойдёт, — твёрдо сказала я. — Если делать, то делать капитально. Чтобы на века! Всё снимем до основания, а потом построим квартиру вашей мечты.
Олег расплылся в улыбке. Он был так рад, что я «включилась» в процесс. Света всё ещё смотрела на меня с подозрением, но видимо, жадность победила. Идея получить капитальный ремонт почти бесплатно была слишком соблазнительной.
— Ладно, — согласилась она. — Только мебель надо куда-то деть.
— Я договорилась! — радостно сообщила я. — Завтра приедут ребята, всё аккуратно вынесут и отвезут на склад временного хранения. Я уже оплатила первый месяц.
Они смотрели на меня с восхищением. Какая Аня молодец. Какая деятельная. Какая заботливая. Они пили мой чай и не знали, что пьют за начало своего конца. А я улыбалась и думала о том, как красиво будет выглядеть их лицо, когда они поймут, что я задумала.
***
Утро началось с грохота. В восемь утра, как штык, явился Паша со своей бригадой. Крепкие ребята в пыльных комбинезонах, с суровыми лицами и перфораторами наперевес.
Света выплыла из спальни в шёлковом халате, недовольно морщась.
— Нельзя ли потише? Никита спит!
Паша смерил её взглядом и коротко ответил:
— Нельзя.
Олег метался по квартире, пытаясь спасти от строителей какие-то вазочки и статуэтки. Я спокойно руководила процессом.
— Так, этот диван — на выброс. Кресло — туда же. Шкаф из спальни Светланы… тоже на выброс.
— Постой! — взвизгнула Света. — Это антиквариат! Бабушкин!
— Света, он же разваливается. И в новый дизайн никак не впишется, — мягко парировала я. — Купим новый, красивый. Не переживай.
Она хотела возразить, но грохот перфоратора заглушил её слова.
К обеду в квартире стало просторно. Исчезли шторы, ковры, мебель. Остались только голые стены. Затем приехали другие ребята — те, что «на склад». Но увозили они не старый хлам. Они аккуратно упаковывали мою плазму, мою кофемашину, мои книги, мой фикус.
— Это куда? — спросил Олег, увидев, как грузчики несут его любимое игровое кресло.
— На склад, дорогой. Чтобы не испачкалось, — пропела я. — Всё под плёночку, всё в целости и сохранности.
Он кивнул. Логично.
К трём часам дня Пашина бригада сотворила чудо. Они содрали обои, сняли линолеум, демонтировали двери. Апофеозом стал вынос чугунной ванны, который сопровождался грохотом и отборным матом.
Квартира превратилась в бетонную коробку. Пыль стояла столбом. Повсюду валялись куски штукатурки и обрывки проводов.
— Ну вот, — удовлетворённо сказал Паша, вытирая пот со лба. — Плацдарм готов. Завтра можем начинать ломать стены.
— Отлично, — кивнула я и протянула ему конверт. — Это остаток. Спасибо за работу.
— В смысле, остаток? — не понял он. — А дальше?
— А дальше ничего. Это был весь заказ.
Паша удивлённо пожал плечами, но деньги взял. Его бригада собрала инструменты и ушла, оставив нас троих посреди этого рукотворного апокалипсиса.
— И что теперь? — растерянно спросил Олег, глядя на торчащие из стены провода.
— А теперь самое интересное, — сказала я. Я достала из сумочки свой паспорт, документы на квартиру и папку с выписками из банка.
— Я съезжаю.
Света, сидевшая на корточках в углу, медленно подняла голову. В её глазах плескалось недоумение.
— В каком смысле? — прошептал Олег.
— В прямом. Я сняла квартиру. Мои вещи уже там. Эта квартира, кстати, тоже моя. Она куплена до брака, если ты забыл. Так что у вас есть две недели, чтобы найти себе новое жильё.
Тишина была такой, что казалось, можно услышать, как пылинки оседают на бетонный пол.
***
— Ты… Ты что, с ума сошла? — первым опомнился Олег. Его лицо из растерянного стало багровым. — Это шутка такая?
— Никаких шуток, Олег. Это называется «последствия».
Света подскочила.
— Да как ты смеешь! Ты выгоняешь нас на улицу? С ребёнком! В разгар ремонта, который сама же и затеяла!
— Ремонт затеяли вы. На мои деньги. Я лишь помогла вам начать, — я улыбнулась. — И я вас не выгоняю. Я любезно предоставляю вам две недели. Могла бы и полицию вызвать за кражу.
— Я не крал! — заорал Олег, делая шаг ко мне. — Я муж! Я имел право!
— Нет, не имел. Та шкатулка была нетронутой зоной. Это была наша общая мечта. А ты променял её на прихоть своей сестры.
Я положила ключи на единственный уцелевший подоконник.
— Счета за коммуналку придут на твоё имя. Я переоформила договор. Ах да, кредит на триста тысяч… Света, можешь брать его сама. Удачи с одобрением, учитывая твою кредитную историю.
Я видела, как она побледнела. Очевидно, она рассчитывала, что кредит оформят на Олега или, ещё лучше, на меня.
— Аня, постой! — Олег схватил меня за руку. — Куда мы пойдём? У нас денег нет! Ты же всё…
— Я? — я театрально удивилась. — Деньги потратила Света. На плитку. Вот пусть из неё и строит себе новый дом.
Я вырвала руку. В дверях обернулась. Они стояли посреди бетонного хаоса — мой муж и его сестра. Растерянные, злые, испуганные. В этот момент я не чувствовала ни злорадства, ни жалости. Только пустоту. И лёгкость.
Телефон начал разрываться ещё до того, как я села в такси. Олег. Света. Олег. Света. Я сбросила вызов и написала сообщение: «Не звоните. Все вопросы — через моего адвоката». Я блефовала, у меня не было адвоката. Но звучало солидно.
Через час пришло первое сообщение от Олега: «Ты хоть понимаешь, что наделала? Мы тут как на стройке живём! Никита плачет!»
Я не ответила.
Через три часа: «Света звонила в банк. Ей отказали в кредите. У нас нет денег даже на еду. Переведи хоть что-нибудь!»
Я заблокировала его номер.
К вечеру мне написала Света с незнакомого номера: «Я на тебя в опеку пожалуюсь! Ты оставила ребёнка в непригодных для жизни условиях!»
Я усмехнулась и отправила ей фотографию свидетельства о собственности на квартиру. С подписью: «Это моя частная собственность. А вы в ней — посторонние люди. У вас 24 часа, чтобы её покинуть, или я вызываю полицию». Я знала, что по закону выселить их будет сложнее, но они-то не знали.
Всю ночь я спала как убитая. Впервые за много месяцев я спала одна, в тишине, и мне не снились ни клиники, ни графики базальной температуры. Мне снилось море.
***
Следующие несколько дней прошли в блаженной тишине. Я обустраивала свою съёмную квартирку, покупала новую посуду и наслаждалась возможностью ходить по дому в чём хочу и пить кофе в три часа ночи.
Олег и Света исчезли с радаров. Видимо, моя угроза про полицию подействовала. Я даже начала думать, что всё закончилось на удивление просто. Но я их плохо знала.
Через неделю в дверь позвонили. На пороге стоял Олег. Похудевший, осунувшийся, с тёмными кругами под глазами.
— Нам нужно поговорить, — сказал он тихо.
— Нам не о чем говорить.
— Пожалуйста, Аня. Пять минут.
Я колебалась, но всё же впустила его. Он прошёл на кухню и сел на табурет, ошеломленный контрастом между моей уютной кухней и развалинами, в которых он жил.
— Мы съехали, — сказал он, глядя в пол. — Света с Никитой уехали к подруге. Я — к родителям.
— Рада за вас.
— Аня… я всё понял. Я был таким идиотом. Слепым, глухим идиотом.
Он поднял на меня глаза, и я увидела в них такую тоску, что сердце дрогнуло. Но я не подала виду.
— Понял что? Что воровать у жены нехорошо? Или что твоя сестра — манипулятор?
— И то, и другое. — Он горько усмехнулся. — Когда ты ушла, она показала своё истинное лицо. Кричала, что я тряпка, что не смог тебя додавить. Что из-за меня она теперь бомжует. Ни слова о том, что это она всё затеяла.
Он говорил долго. Рассказывал, как они жили эти дни в бетонной коробке, питаясь дошираками, которые покупали на последние деньги. Как спали на полу, укрывшись куртками. Как Никита плакал каждую ночь.
— Я смотрел на всё это и понимал… Я променял тебя, наше будущее, на вот это. На её капризы. Я позволил ей разрушить нашу семью.
— Ты не позволил, Олег. Ты принял в этом активное участие.
Он кивнул.
— Да. Принял. Я забрал у неё ключи от твоей квартиры. Сказал, чтобы она больше не приближалась ни к тебе, ни ко мне. Она назвала меня предателем.
— Она права. Ты предал. Сначала меня, потом её.
Он молчал. Потом встал, подошёл к двери.
— Я продал свою долю в родительской даче. Чтобы вернуть тебе деньги. Я переведу их завтра. И… я нашёл вторую работу. Буду работать и копить.
— Копить на что?
— Чтобы вернуть тебя, — тихо сказал он. — Я знаю, что не заслуживаю. Но я попробую.
Он ушёл. А я осталась сидеть на кухне. На столе стояла чашка чая, который он не допил. И впервые за эту неделю мне стало нелегко. Мне стало его жаль.
***
Прошёл месяц. Олег перевёл всю сумму до копейки. Я положила их обратно в шкатулку, но уже не чувствовала прежнего трепета. Что-то изменилось.
Я вышла на работу, сняла новую квартиру — побольше и посветлее. Я начала жить. Для себя.
Олег не настаивал. Он писал раз в неделю. Короткие сообщения: «Как дела?», «У меня всё в порядке», «Сегодня первый день на новой работе». Не просил о встречах, не молил о прощении. Просто обозначал своё присутствие в моей жизни. Тенью.
Света, как я узнала от общих знакомых, в итоге уехала в другой город. Сказала всем, что её «брат-подкаблучник променял родную кровь на юбку».
Однажды Олег прислал фотографию. Экран телефона. Открыт сайт клиники ЭКО. И скриншот банковского счёта с суммой, вдвое превышающей ту, что была в моей шкатулке. Подпись была короткой: «Я готов. Если ты готова».
Я смотрела на это сообщение десять минут. Пальцы сами набрали ответ: «Я подумаю».
Через неделю мы встретились в парке. Он принёс мне мой любимый латте. Мы долго гуляли молча.
— Я не прошу вернуться, — сказал он наконец. — Я знаю, что разбил всё. Но я хочу попробовать склеить. Не для ребёнка. Для нас.
— Нас больше нет, Олег. Есть ты. И есть я.
— Тогда давай познакомимся заново? — он посмотрел на меня с такой надеждой, как будто от моего ответа зависела его жизнь. — Меня зовут Олег. Я люблю свою жену и готов на всё, чтобы она меня простила.
Я не улыбнулась. Я внимательно посмотрела на него. На этого нового, уставшего, повзрослевшего Олега. Человека, который прошёл через унижение и сделал выводы.
— Меня зовут Аня, — сказала я тихо. — И я пока не знаю, готова ли я знакомиться. Дай мне время.
Он кивнул. И мы пошли дальше. Впервые за долгое время мы шли рядом, но не вместе. Каждый по своей стороне аллеи. И я не знала, сойдутся ли наши пути когда-нибудь снова. Но я знала одно: я больше никогда не позволю никому решать за меня, на что тратить мою мечту.
Как вы считаете, должна ли героиня в итоге дать мужу второй шанс, или его предательство непростительно?