Олеся с нетерпением ждала этого звонка. Она прижала телефон к уху, устроившись поудобнее на диване, и с улыбкой спросила:
— Мам, привет! Ну как? Получила?
Из трубки донесся взволнованный, почти детский голос ее матери, Тамары Павловны:
– Олесечка, родная, получила! Да ты с ума сошла! Столько денег! Это же… Это же тур в Абхазию, на море, на целых десять дней!
Олеся прикрыла веки, представляя себе мамино сияющее лицо. Она слышала, как у той перехватило дыхание от счастья.
— Ну, конечно, мамочка. Ты же так хотела. Ты мне сто раз говорила, как мечтаешь увидеть горы, спуститься к морю… Все включено! Ты только обязательно бери с собой купальник и хорошее настроение!
— Доченька, я не знаю, что и сказать… Это так дорого! Сто пятьдесят тысяч! Да это же целое состояние! Ты не должна была… Ты себя обделила! — голос Тамары Павловны задрожал.
— Пустяки, мам. Главное — чтобы ты отдохнула. Ты всю жизнь на ногах, в школе – дети, тетради… Теперь твой черед. Ты заслужила!
Они проговорили еще полчаса. Тамара Павловна нашла в интернете первый же попавшийся тур и стала зачитывать программу, восхищалась отелем на первой береговой линии, спрашивала, что взять с собой, и снова возвращалась к цене, не веря своему счастью.
Олеся была на седьмом небе. Это ощущение — дарить близкому человеку исполнение мечты — было ни с чем не сравнимо.
Она копила на подарок матери несколько месяцев, откладывая значительную часть своей зарплаты.
Вечером Олеся приготовила Яну его любимое блюдо — томленую телятину с розмарином.
В квартире пахло уютом и благополучием. Ян был хорошим мужем, надежным добытчиком.
Его бизнес — небольшая IT-компания — приносил стабильный и очень хороший доход.
Они жили в прекрасной квартире, ездили на дорогой машине, могли позволить себе отдых за границей несколько раз в год.
Их финансовое соглашение было простым и удобным для обоих: Ян полностью покрывал все совместные расходы — ипотека, коммуналка, продукты, машина, их общий отдых.
Зарплата Олеси, которая работала три дня в неделю арт-консультантом в небольшой галерее, была ее личными “хотелками” — на одежду, косметику, подарки подругам и, как она считала, на ее личные проекты.
Ян пришел домой уставшим, но в хорошем настроении. За ужином он рассказал о новом контракте.
Воодушевленная Олеся решила поделится с ним своей радостью, думая, что он непременно ее поймет.
— Ян, — начала она, когда они стали пить чай. — У меня сегодня отличная новость.
— Люблю отличные новости, — улыбнулся он, откладывая телефон в сторону. — Что там? Купила то платье, которое в прошлые выходные примеряла или браслет?
— Лучше. Я сегодня позвонила маме. Помнишь, она все говорила, что мечтает выбраться на море?
Ян кивнул, сделав глоток чая. Его взгляд стал чуть более деловым, внимательным.
— Ну так я купила ей путевку, точнее, выслала деньги на нее! Отличный тур в Абхазию, на десять дней. Все включено. Ты бы слышал, как она визжала от счастья!
Лицо мужа после этой новости мгновенно изменилось. Легкая, расслабленная улыбка исчезла, уступив место напряженной неподвижности.
— Путевку? — переспросил он медленно, отчеканивая каждую букву. — И сколько же стоит это… счастье?
Олеся почувствовала легкую тревогу, но тут же отогнала ее. Это были ее деньги.
— Сто пятьдесят тысяч, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Но, Ян, я же копила сама, со своей зарплаты. Ты же знаешь, я каждый месяц…
— Сто пятьдесят тысяч? — он отодвинул чашку так резко, что чай расплескался на скатерть. Его голос громыхнул в тишине кухни. — Ты отдала сто пятьдесят тысяч рублей на путевку своей матери, не посоветовавшись со мной?!
Олеся отпрянула, будто ее ударили. Глаза нервно захлопали, на лице появилась растерянная усмешка.
— Почему я должна была советоваться? Это мои деньги! Я их заработала! Ты же сам сказал, что моя зарплата — это мои личные средства! Я не трогала общий бюджет… ни копейки…
— Твои личные средства? — Ян встал, его высокая фигура оказалась вдруг огромной и давящей. — Олеся, ты вообще в своем уме? Мы живем в браке! Всё, что мы зарабатываем, — это наш общий семейный бюджет! Ты думаешь, если я оплачиваю все наши счета, то твои деньги становятся карманными, которыми ты можешь сорить налево и направо?
— Я не сорю! — вспылила Олеся, тоже вскакивая с места. — Это моя мама! Она всю жизнь проработала учительницей, у нее мизерная пенсия, она еле-еле сводит концы с концами и еще подрабатывает в свои годы! Она не может себе позволить ничего, кроме дачи и огорода! А твои родители — предприниматели, они и на пенсии получают в пять раз больше нас с тобой! Им не нужна наша помощь!
— Причем тут мои родители? — взорвался Ян. — Речь не о том, кто сколько получает! Речь о принципе! Такое решение нужно принимать вместе! Сто пятьдесят тысяч — это серьезная сумма, на которую мы могли бы, я не знаю, сделать новый ремонт в лоджии или вложить в мой бизнес! А ты взяла и потратила их в один миг!
— Это не “в один миг”! Я несколько месяцев откладывала! И это были мои деньги! — твердила Олеся, почувствовав, как слезы подступили к горлу. — Я каждый месяц переводила маме по пять тысяч, чтобы ей было легче, а ты даже не замечал! Ты никогда не интересовался, куда я трачу свою зарплату! А тут вдруг решил?
Слова женщины были ошибкой. Глаза Яна сузились до щелочек. Он впился взглядом в жену.
— Ты что, все это время тайком переводила ей деньги? — голос мужчины стал тихим. — Прячась от меня? Понимаешь, что это значит? Это значит, что ты сама прекрасно понимала, что поступаешь неправильно! Иначе зачем бы ты это скрывала?
— Я не скрывала! Я просто… не афишировала! Потому что знала, что ты не поймешь! Мама мне никогда не жалуется, но я вижу, как ей тяжело! Для тебя это просто цифры, а для меня — это возможность подарить ей кусочек счастья! Она так этого хотела…
— Хотеть можно много чего! — резко оборвал ее Ян. — Мы все чего-то хотим! Я хочу новую машину, но я же не бегу в салон и не выкладываю за нее полмиллиона без разговора с тобой! Потому что мы семья! А в семье такие решения принимаются совместно! Ты поставила меня перед фактом!
— Это мои личные сбережения! — закричала Олеся в отчаянии. — Надо было ничего не говорить тебе…
— Личные?! Нет таких понятий в браке! — рявкнул Ян. — Или есть? Давай тогда начнем вести все по счетам? Половина ипотеки твоя, половина коммуналки, за продукты пополам, за бензин? Ты готова к такому? Ты думаешь, что я не могу потребовать, чтобы ты начала вкладываться в наш общий быт наравне со мной?
Пораженная Олеся замолчала. Она посмотрела на мужа и не узнала его. Этот человек, говорящий о деньгах, о счетах, о вложениях в бизнес, был сейчас чужим.
Где тот муж, который говорил, что любит ее за легкость и доброту и который уверял, что его дело — обеспечивать семью, а ее — делать их жизнь прекрасной?
— То есть, по твоему мнению, я не имею права распоряжаться тем, что сама заработала? — прошептала она, и голос ее задрожал. — Я должна отчитываться перед тобой за каждую копейку? Просить у тебя разрешения, чтобы сделать подарок собственной матери?
— Не отчитываться, а советоваться! — настаивал Ян, но уже без прежней ярости. Он увидел ее глазах слезы и немного остыл. — Олеся, мы — команда. Мы должны быть партнерами. А партнеры не делают таких серьезных финансовых шагов втихаря. Да, твоя мама — золотой человек, и я ее уважаю. Мы могли бы вместе обсудить и найти вариант подешевле, помочь ей по-другому… Но не так…
— Ты сам мне сказал: “Это твое, хозяйничай”. А теперь оказывается, что ты все равно все контролируешь! — упрямо проговорила она и вытерла ладонью щеку.
Мужчина тяжело вздохнул и присел обратно на стул, проведя рукой по лицу.
— Дело не в контроле. Понимаешь, в таких вещах рождается недоверие. Мне теперь интересно, а на что же ты еще тратишь деньги? Какие еще сюрпризы меня ждут? Мы живем не для того, чтобы копить на путевки нашим родителям, у нас скоро, я надеюсь, свои дети будут, свои цели.
— У мамы может не быть “скоро”! — выдохнула Олеся. — Она стареет, у нее здоровье уже не то. Я хотела успеть сейчас Подарить ей. А не когда-нибудь потом, после твоей новой машины и ремонта лоджии.
Она отвернулась и посмотрела в окно на темнеющий город. Ее прекрасный, светлый день был безнадежно испорчен.
Радость от маминого счастья теперь была отравлена горечью и обидой. Ян молчал несколько минут.
— Ладно, — сказал он наконец устало. — Сделано так сделано. Спорить уже бесполезно. Пусть твоя мама едет, отдыхает. — Но, Олеся, — голос его снова стал твердым. — Я хочу, чтобы ты усвоила раз и навсегда. В нашем браке нет твоих и моих денег. Есть наши деньги. И любые траты, превышающие… скажем, тридцать тысяч, мы обсуждаем вместе. Это правило. Если ты с ним не согласна, тогда нам нужно полностью менять нашу финансовую модель и делить все пополам. Выбирай!
Она ничего не ответила. Принцип был ясен. Теперь она понимала, что ее “личные” деньги всегда были условностью, за которой все равно стоял его контроль.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Я все поняла и услышала тебя.
В ее голосе не было ни злости, ни смирения. Была пустота и щемящая жалость к маме, которая в этот самый момент, наверное, снова и снова перечитывала программу тура и мечтала о море, даже не подозревая о том, какую бурю вызвал ее скромный отдых.
Для себя же Олеся решила, что отныне она не будет мужу больше рассказывать о своих тратах.
— Меньше знает, крепче спит, — недовольно проворчала себе под нос девушка.
Тамара Павловна улетела на море. Каждый день она звонила оттуда и снова и снова благодарила дочь.
— Я бы сама никогда бы никуда не выбралась, — радостно проговорила женщина. — Поверить не могу в то, что ты осуществила мою мечту.
— Выходит, теперь тебе больше не о чем мечтать? — с улыбкой в голосе спросила Олеся.
— Почему? Теперь буду мечтать попасть в Москву, на Красную площадь! — мечтательно проговорила Тамара Павловна.
Девушка замолчала, в трубке повисла неловкая пауза, по которой, вроде бы как, ожидалось, что Олеся должна была пообещать матери эту поездку.
Однако, вспомнив слова мужа, она решила повременить с обещаниями и промолчать.