Ольга Михайловна считала свой дом тихой гаванью. Дом был невелик, но в каждой его комнате чувствовалась душа: вышитые салфетки, фотографии в рамках на стенах, герань на подоконниках.
И вот эту идиллию нарушило нежданное вторжение. Варвара Степановна, двоюродная сестра, появилась на пороге в прошлую пятницу с большим, видавшим виды чемоданом и клетчатым саквояжем. На ее лице играла широкая, чуть виноватая улыбка.
– Олечка, родная! – воскликнула она, еще не переступив порог. – Решила навестить тебя! Я так соскучилась по семье!
Ольга Михайловна, застигнутая врасплох, поспешно впустила гостью. Первые дни прошли в наведении справок о здоровье, воспоминаниях, разборе старых фотографий.
Варвара Степановна была полна энергии, хлопотала на кухне, рассказывала байки из жизни своего поселка.
Однако к концу недели Ольга Михайловна начала замечать тревожные звоночки.
Чемодан не убирался, а его содержимое потихоньку перекочевало на тумбочку в гостевой комнате и в ванную.
Появилась новая зубная щетка, тюбик с любимым кремом гостьи и поношенный домашний халат.
Ольга Михайловна, будучи женщиной тактичной, не решалась задать прямой вопрос.
Она надеялась, что гостья сама сообщит о своих планах. Но Варвара Степановна вела себя так, будто вернулась в родной дом после долгой командировки.
Ситуацию прояснила, а точнее, обострила до предела дочь Ольги Михайловны, Анастасия.
Настя приехала на выходные из города, чтобы повидаться с матерью и отдохнуть от городской суеты.
Увидев разомлевшую в кресле с вязанием Варвару Степановну, она сильно удивилась.
– Здравствуйте, тетя Варя. Надолго к нам пожаловали? – спросила Настя, сняв куртку.
Варвара Степановна оторвалась от клубка, ее взгляд на мгновение стал остекленелым, будто она соображала, что ответить.
– О, Настенька! Да вот, решила погостить. У вас тут хорошо, тихо…
Вечер прошел относительно спокойно, но на следующее утро Настя, помогая маме на кухне, тихо спросила:
– Надолго тетя Варя приехала? Она ничего не говорила?
Ольга Михайловна вздохнула, уставившись в заваренный в чайнике рассыпной чай.
– Сама не знаю, Настюш. Приехала, а сроков не обозначила. Мне неловко спрашивать, все-таки родственница…
– И что с того?! – фыркнула Настя. – Я тогда сама спрошу.
– Настя, не надо! – испугалась Ольга Михайловна. – Как-то неудобно…
Но Настя уже вышла из кухни с решительным видом. Она застала Варвару Степановну за просмотром утреннего сериала.
– Тетя Варя, извините за бестактность, – начала Настя, присев на край дивана. – Но мы с мамой строим планы на ближайшее время, хотели бы понять, как долго вы планируете у нас гостить?
Варвара Степановна медленно повернула к ней голову. На ее лице не было ни смущения, ни удивления.
– Я к вам надолго, – ответила она ровным тоном. – Я, девочки, решила у вас зимовать. До весны буду.
В комнате повисла гробовая тишина. Ольга Михайловна, стоявшая в дверях, замерла с подносом в руках. Настя не поверила своим ушам.
– Как… до весны? – переспросила она, почувствовав, как по телу разливается жар.
– А так. У меня в доме, в Починках, зимы суровые. Канализация замерзает, вода тоже. Старое все, трубы промерзают. Топи не топи – лед стоит. А у вас тут город, цивилизация, тепло. Вот я и подумала – а чего мне одной там маяться? Поживу у родни. Вы же не прогоните старуху? – она сказала это с такой легкой, почти игривой интонацией, будто предложила сходить за хлебом.
Ольга Михайловна молча поставила поднос на стол. Руки у женщины задрожали.
– Варвара… – начала она, с трудом подбирая слова. – Ты могла бы предупредить. Обсудить. Спросить.
– Да чего спрашивать-то? – удивилась гостья. – Места у вас много. Кто тут живет? Только ты да кот. Скучно тебе одной, я знаю. А я и по хозяйству помогу, и компанию составлю. Не благодари.
– Вы серьезно?! Приехать без предупреждения и объявить, что поселяетесь на всю зиму? Без спроса? Это же мамин дом! У нее свои планы, своя жизнь! – возмутилась Анастасия.
Варвара Степановна наконец-то оторвалась от телевизора и внимательно посмотрела сначала на Настю, а потом – на Ольгу Михайловну.
– Жизнь? Какая там, к черту, жизнь в семьдесят лет? – проворчала она. – Ты, молодая, не понимаешь. Зимой в том доме – каторга. Воды принести – проблема, в туалет на улицу… А тут удобства. Я никуда не уеду.
Ольга Михайловна, бледная, опустилась на стул. Она почувствовала себя в ловушке в собственном доме.
Последующие дни превратились в настоящее испытание. Атмосфера в доме накалилась до предела.
Настя, чей отпуск подходил к концу, пыталась достучаться до совести Варвары Степановны, но та уходила в глухую оборону.
Она либо делала вид, что не слышит, либо начинала жаловаться на здоровье, на тяжелую жизнь, на неблагодарных детей, которые “разъехались кто куда и мать свою забыли”.
Именно в этих жалобах Настя уловила слабое место – дети. У Варвары Степановны их было аж четверо.
Двое жили в областном центре, один – в южном городе, еще одна дочь – в Москве.
Вечером, за ужином, который проходил в гнетущем молчании, Настя изменила тактику.
– Тетя Варя, а как же ваши дети? – спросила она как можно мягче. – Они знают, что вы решили зимовать здесь? Не волнуются?
– А чего им волноваться? Сами живут хорошо, небось, обо мне и не вспоминают. Звонят раз в месяц – и на том спасибо, – Варвара Степановна нахмурилась.
– Но у них, наверное, условия получше, чем в Починках, – не унималась Настя. – Особенно у Тамары, в Сочи, наверное, тепло. Или у Виктора, у него же большая квартира в новом доме.
Ольга Михайловна молча слушала дочку, понимая, к чему она клонит.
– Большая, не большая… – пробурчала Варвара Степановна, но в ее глазах мелькнула искорка заинтересованности.
– Просто я думаю, – продолжала Настя, будто размышляя вслух, – что им будет спокойнее, если их мама будет зимовать в тепле и комфорте. Но не у дальней родни, а у них. Это же их прямая обязанность – о родителях заботиться. Они же наверняка предложили бы вам приехать, зная о всей тяжести положения?
Предложения, как поняла Настя, не было. Было тихое, затаенное нежелание быть обузой своим детям и в то же время – надежда, что ее примут, пожалеют.
Здесь, у двоюродной сестры, это было проще – не было груза обид и претензий, накопленных за долгие годы.
– Предлагали, конечно, – солгала Варвара Степановна, глядя в тарелку. – Да я не хотела им мешать.
– Какая же это помеха? – мягко вступила в разговор Ольга Михайловна, наконец найдя в себе силы поддержать инициативу дочери. – Варя, они твои дети. У Виктора, я знаю, трешка. Места хватит. Или к Тамаре в Сочи съездить – мечта любой пенсионерки, а не зимовка. Тебе надо быть с ними. Это правильно.
На лице Варвары Степановны появилась гримаса внутренней борьбы. Гордое нежелание просить помощи у детей боролось с пониманием, что ее план рушится.
– Да кто меня, старую, там ждать будет… – прошептала она, но уже без прежней уверенности.
– Зря вы так говорите! – твердо сказала Настя. – Давайте прямо сейчас позвоним Виктору. Просто спросим, как он отнесется к такой идее.
Варвара Степановна замотала головой, но протест был уже чисто формальным. Настя, не дожидаясь согласия, достала телефон и нашла номер Виктора.
Девушка кратко объяснила ситуацию мужчине, без упреков, делая акцент на том, что его маме тяжело одной зимой и она ищет место, где можно переждать холода.
Разговор длился минут десять. Сначала Виктор, судя по его репликам, которые слышала Настя, был ошарашен.
Потом, после некоторых разъяснений, в его голосе послышались виноватые нотки.
– Я не предлагал матери переехать, потому что она не жаловалась. Конечно, я заберу ее, куплю билет на поезд. У нас как раз есть свободная комната.
Настя положила трубку и посмотрела на Варвару Степановну. Та сидела, уставившись на свои руки, и гладила больную, распухшую косточку на большом пальце.
– Все, тетя Варя. Виктор ждет вас. Завтра дня он пришлет вам электронный билет на поезд. Он очень обрадовался, что вы согласились.
Слово “согласились” прозвучало как финальный штрих. Варвара Степановна медленно подняла на нее глаза, и Настя впервые увидела в них не упрямство, а облегчение и даже слегка детский испуг.
– На поезде? Одной? – тихо спросила она.
– Почему одна? Тебя Виктор встретит. Все будет хорошо, – сказала Ольга Михайловна.
Оставшиеся сутки пролетели в сборах. Атмосфера в доме разрядилась. Варвара Степановна стала тихой, покорной, даже помогала по дому с каким-то новым усердием, будто пыталась загладить вину.
В день отъезда Настя отвезла ее на вокзал. Стоя на перроне рядом с тетей Варей, девушка чувствовала смесь облегчения и легкой грусти.
– Вы не обижайтесь на нас, тетя Варя, – сказала Анастасия, помогая поднять чемодан в вагон.
Варвара Степановна остановилась на подножке и обернулась. Ее лицо освещало заходящее зимнее солнце.
– Да какие обиды… Спасибо тебе, Настенька, и Оле… Может, вы и правы. Надо к своим.
Она кивнула племяннице и скрылась в вагоне. Настя стояла на перроне до тех пор, пока поезд не тронулся и не скрылся из виду, увозя с собой незваную гостью.
Ольга Михайловна несколько дней переживала по поводу того, что двоюродная сестра могла на нее обидеться.
Но когда Варвара Степановна позвонила сестре, чтобы сообщить о том, что добралась до дома сына, у той сразу отлегло от сердца.