Двадцатисемилетняя Екатерина уже несколько лет не общалась с сестрами мужа Светланой и Мариной.
Их слова, сказанные с холодными улыбками, колкие замечания на семейных ужинах, снисходительные взгляды — все это привело к тому, что общение с ними свелось к вынужденным, безжизненным и никому не нужным поздравлениям в общем чате.
Именно поэтому последние месяцы, на взгляд Екатерины, казались такими странными.
Все началось с маленькой коробки конфет, переданной через Сергея, три месяца назад.
— Это от Светланы, — сказал муж, положив коробку на стол. — Говорит, видела, и ты такие любишь.
— От Светланы? Серьезно? Ты уверен? — Екатерина удивилась и с недоверием посмотрела на Сергея.
— Ну да, — он избегал встретиться с ней взглядом. — Наверное, хочет как-то… сгладить ваши отношения…
Потом была книга — красивое, дорогое издание, о котором Екатерина упоминала вскользь еще год назад.
— Марина передала, — объявил Сергей на следующий день. — Сказала, что ты ценитель, пусть будет у тебя.
— Марина? — Катя не поверила своим ушам. Марина, которая считала ее “бездуховной”, и вдруг подарила книгу? — Что-то странное происходит. Они что, заболели все?
Сергей растерянно пожал плечами и отвел взгляд в сторону, будто боялся посмотреть в глаза жене.
— Может, повзрослели и осознали, что вели себя не совсем правильно. Люди меняются.
Он говорил это так убедительно, с такой легкой, почти незаметной улыбкой, что Екатерина решила поверить.
Осторожно, как дикое животное, выходящее на свет, она позволила себе надеяться.
А потом был самый главный подарок — шелковый платок, узор на котором повторял рисунок на старинной вазе ее бабушки. О такой вещи нельзя было просто узнать, ее нужно было помнить.
— От кого? — спросила Екатерина, разворачивая тонкую ткань.
— Светлана и Марина вместе решили сделать тебе сюрприз, — ответил Сергей. В его глазах мелькнуло что-то, но она приняла это за гордость за сестер, которые наконец-то проявили чуткость. — Говорят, помириться очень сильно хотят.
Платок стало переломным моментом. Он был не просто подарком, он был символом того, что ее увидели, поняли, приняли ее вкус и ее память.
В сердце Екатерины, столько лет сжимавшемся от обиды, что-то дрогнуло и потеплело.
— Я позвоню им, — решительно заявила она как-то вечером. — Не могу просто молчать. Они сделали мне шаг навстречу, теперь, наконец, пришла и моя очередь.
— Позвонишь? Зачем? Они же и так… все понимают, — Сергей, сидевший с ноутбуком, резко поднял голову.
— Нет, Сергей, — покачала головой Екатерина. — Так нельзя. Они проявили великодушие, а я должна их искренне поблагодарить. Я тоже хочу, чтобы эта вражда закончилась.
Женщина увидела, как резко побледнел ее муж, и в его глазах появилась паника.
— Катя, подожди, не надо. Не сейчас. Может, лучше…
— Что лучше? — удивилась она. — Лучше продолжать делать вид, что ничего не происходит? Нет. Я устала.
Она взяла в руки телефон, дрожащими от волнения пальцами нашла в контактах общий чат с золовками и нажала на значок видеозвонка.
Сергей замер, словно ожидая взрыва. На экране появилось лицо Светланы. Увидев Екатерину, улыбка стала натянутой.
— О, Катя. Что случилось?
— Привет, Света. Ничего не случилось, — начала Екатерина, стараясь, чтобы ее голос звучал мягко. — Я… я хотела тебя и Марину поблагодарить за подарки. Это было неожиданно и очень мило.
На лице Светланы отразилось неподдельное, почти комичное недоумение и растерянность.
— За какие подарки?
— Ну… как за какие? — Екатерина почувствовала, как по ее спине побежали мурашки. — Конфеты, книга и этот платок… он невероятный. Спасибо вам огромное. Я правда очень сильно тронута.
Светлана фыркнула и противно рассмеялась. Это был короткий, резкий, обидный звук.
— Ты что, Катя, перегрелась на солнце? Я тебе никаких платков не дарила и книг тоже. Мне что делать нечего?
В этот момент в кадре появилась Марина, которая тоже присоединилась к разговору.
— Что там? О чем речь?
— Да наша сноха благодарит нас за какие-то подарки, — с иронией сказала Светлана. — Видимо, ей приснилось, как всегда, или она к нам подлизаться решила.
Екатерина почувствовала, как у нее закружилась голова, а пол ушел из-под ног. Она обернулась в сторону Сергея. Он сидел, опустив голову, и его поза была красноречивее любых слов.
— Сергей… — прошептала женщина. — Что это значит?
Светлана, услышав имя брата, тут же все поняла. Ее лицо исказилось гримасой презрения.
— А, так это опять мамины штучки? Ну, конечно, Ольга Геннадьевна опять всех мирит своим тайными тропами. Ладно, Кать, разбирайся со своим мужем и своей свекровью. Удачи.
Связь прервалась. В комнате повисла гробовая тишина, которую нарушал только стук дождя в стекло.
— Сергей? — голос Екатерины дрогнул. — Все это время ты мне врал?
Он поднял на нее виноватый взгляд.
— Катя, я…
— Кто покупал подарки? — перебила его Екатерина. — Кто?
— Мама, — тихо выдохнул он. — Это все мама. Она покупала, а я… я просто передавал. Она сказала, что так будет лучше, что вы все смягчитесь, а потом она все объяснит.
Екатерина горько рассмеялась. Она поняла, в каком свете выставила себя перед золовками.
— Лучше? Она подумала, что будет лучше, если я буду выглядеть полной дурой, благодарящей двух своих обидчиков за подарки, которые они мне не дарили? Она подумала, что будет лучше, если ты, мой муж, будешь мне лгать, глядя в глаза?
Она схватила телефон трясущимися руками. Ярость, горькая и жгучая, затуманила разум.
Екатерина нашла номер Ольги Геннадьевны и набрала его. Свекровь ответила почти сразу, ее голос был спокоен и сладок, как всегда.
— Катюша, здравствуй, родная! Какими судьбами?
— Ольга Геннадьевна, — начала Екатерина, с трудом сдерживаясь. — Я только что разговаривала со Светланой и Мариной. Хотела поблагодарить их за подарки, а они, оказывается, ничего о них не знают.
На той стороне провода наступила короткая пауза.
— Ах, вот как… — сказала наконец Ольга Геннадьевна. В ее голосе не было ни смущения, ни раскаяния. — Ну, раз уж ты все узнала… Да, это я. Я все устроила!
— Зачем? — выдохнула Екатерина. — Как вы могли? Зачем было подставлять Сергея и заставлять его лгать? Зачем было выставлять меня дурой?
— Катюша, милая, не драматизируй, — мягко пожурила невестку свекровь. — Я просто хотела вас всех помирить. Вы же как-то холодно общались. Я подумала, что если ты решишь, что мои дочки идут навстречу, то и ты смягчишься, и они, видя твою благодарность, тоже пересмотрят свое поведение. Я же для вас всех старалась!
Ее извращенная логика повергла Екатерину в шок. Старалась врать, манипулировать, создавать фальшивую реальность — и все это под маской заботы.
— Вы не старались, Ольга Геннадьевна, — холодно сказала невестка. — Вы играли в куклы. Вы всех нас сделали марионетками в своем спектакле. А знаете, что самое обидное? Я поверила. Я, действительно, думала, что они раскаиваются. Я была готова открыть им свое сердце и простить, а оказалось, что это просто ваша инсценировка.
— Ну, Катя, какая разница, кто дарил, если подарки тебе понравились? — продолжала настаивать свекровь. — Главное — результат! Теперь ты знаешь, что я о тебе забочусь.
— Результат, — Екатерина снова горько усмехнулась, — в том, что теперь у меня нет ни малейшего желания общаться ни с вами, ни с вашими дочерьми. Вы не помирили нас, вы окончательно все разрушили, и свое отношение к Сергею мне тоже придется пересмотреть. Он теперь не мой союзник, а ваш посыльный.
Она положила трубку, не дожидаясь ответа свекрови. Сконфуженный Сергей подошел к ней.
— Катя, прости. Мама уговорила меня и сказала, что это единственный способ… Я не думал, что все так обернется.
Она посмотрела на мужа. Его любимое лицо, знакомое до каждой черточки, теперь казалось чужим.
— Ты не думал? — тихо спросила она. — Ты видел, как я страдаю от их отношения. Ты видел, как я расцвела от этих “подарков”, и все это время ты знал правду. Какая разница, кто дарил, Сергей? Разница огромная. Подарок — это не просто вещь, это послание. А ваше послание было ложью.
Она аккуратно сложила платок и убрала его с глаз долой в дальний ящик комода.
Подарок, купленный из ложных побуждений, принятый под ложным предлогом мозолил глаза.
Прошло несколько недель. Телефон молчал. Ольга Геннадьевна решила дать Кате время на “остывание”, продолжая считать свою стратегию верной, просто слегка преждевременной.
Сергей ходил по квартире притихший и виноватый. Он пытался загладить вину мелкими услугами, но и это не срабатывало.
Екатерина думала не о золовках и даже не о предательстве мужа, она думала о Ольге Геннадьевне и о той изощренной, тихой жестокости, что прячется под маской заботы, о желании контролировать, управлять чувствами и поступками других, не считаясь с их волей.
Общаться с Ольгой Геннадьевной Екатерине теперь вообще не хотелось, потому что любое ее слово, любой жест отныне будет вызывать один-единственный вопрос: “А что на этот раз стоит за этим? Какая новая ложь? Какая манипуляция?”
Доверие к свекрови было уничтожено, а шелковый платок в глубине комода был тому горьким свидетельством.