На кухне пахло кофе, но этот запах не приносил радости. Елена сидела за столом, уставившись в чашку, будто там был ответ на все её вопросы. Андрей развалился в кресле — не в своём, а в дедушкином, тяжёлом, скрипучем, с затёртыми подлокотниками. Когда-то оно стояло в деревенском доме, а теперь перекочевало сюда, в городскую двушку. Елена терпеть не могла видеть мужа в этом кресле. Её дед всю жизнь сидел там с газетой, а теперь в нём располагался Андрей, лениво листающий телефон, словно хозяин жизни. Хозяин чужой жизни.
— Ну что, — сказал Андрей, не отрываясь от экрана, голос у него был тягучий, слегка недовольный, — думала уже, что с деньгами делать будешь?
Он будто невзначай бросил, но взгляд скользнул в её сторону. Не взгляд — крючок.
Елена поморщилась.
— Андрей, ты знаешь, дед оставил их мне. Это… ну… это его решение.
— Да знаю я, — вздохнул Андрей, словно она его утомила. Он потянулся, почесал щёку, усмехнулся. — Но деньги же не будут у тебя просто лежать, правильно? Их надо пустить в дело.
— В какое? — спросила Елена осторожно, заранее понимая, что ей не понравится ответ.
Андрей оживился.
— Ну как в какое? С автосервисом мы давно хотели. Я же шарю в машинах, руки есть. А аренду можно недорогую найти. Будет своё дело, а не эта твоя бухгалтерия на полставки.
Елена почувствовала, как её плечи напряглись.
— Мы? — переспросила она тихо. — Это же не «мы». Это ты хочешь.
Андрей откинулся в кресле, усмехнулся, будто она сказала глупость.
— Ну а ты кто мне, а? Жена. Мы семья. Значит, и деньги — общие.
Она сжала ладони под столом, чтобы не взорваться. Сколько раз она слышала это «мы семья». В его устах это звучало не как поддержка, а как приговор.
— Дедушка мне говорил, — тихо произнесла Елена, глядя в кружку, — эти деньги для тебя. Для твоей свободы.
Андрей хмыкнул, но промолчал. Только в этот момент с кухни донёсся скрип двери. Появилась Галина Петровна — его мать. Она приезжала «на пару дней помочь», но задержалась уже на третью неделю. В халате, с заколотыми шпильками волосами, она выглядела бодрой и деловой, как будто это её квартира.
— Опять разговоры про наследство? — с лёгкой улыбкой сказала она, но глаза её были цепкими. — Леночка, ты молодая, тебе надо будущее строить. С Андрюшей откроете мастерскую — не прогадаете.
— Мам, ну подожди, — Андрей вяло махнул рукой, но явно был доволен, что союзник вступил в игру.
Елена глубоко вдохнула.
— Галина Петровна, я понимаю вашу заботу. Но дед завещал мне деньги. И я хочу, чтобы они лежали в банке, спокойно.
Свекровь присела за стол, взяла печенье.
— Ну лежать — это хорошо, конечно, но инфляция всё съест. А так — дело, доход, стабильность. И Андрюша не будет у тебя на шее.
Она сказала это ласково, но так, что Елена будто получила пощёчину. «Не будет на шее». А сейчас он где? Она посмотрела на мужа. Андрей сделал вид, что не услышал.
Внутри Елены что-то сжалось. Хотелось крикнуть: «А почему вы обо мне так не думаете? Почему всё время речь о нём, о его будущем?» Но она промолчала.
День тянулся вязко. После завтрака Елена пошла в магазин. Взяла сетку для овощей, тяжёлую, чтобы руки чувствовали вес — так было проще отвлекаться от мыслей. По пути её остановила соседка, тётя Нина.
— Леночка, ну как ты? — участливо спросила та. — Смотрю, свекровь твоя всё время у вас. Не тяжело?
Елена улыбнулась натянуто.
— Да ничего, помогает вроде.
— Ха! — фыркнула тётя Нина. — Она помогает или контролирует?
Елена не ответила. Только пожала плечами. На душе стало муторно: чужие уже замечают, а она сама притворяется, будто всё нормально.
Вечером они сидели в гостиной. Телевизор тарахтел фоном, но никто толком не смотрел. Андрей листал телефон. Галина Петровна вязала, но явно слушала каждое слово. Елена пыталась читать, но буквы прыгали.
— Лен, — вдруг сказал Андрей, — я тут считал. Если вложить хотя бы полтора миллиона, можно нормально стартануть. Остальное тебе оставим.
Елена отложила книгу.
— Андрей, ты слышишь себя? Ты говоришь «оставим», будто это твои деньги.
— Да перестань, — буркнул он, — я же для нас стараюсь.
— Для нас? — повторила она, чувствуя, как внутри поднимается волна. — А ты когда последний раз что-то делал для «нас»?
Андрей резко посмотрел на неё.
— А что я, по-твоему, целыми днями делаю? Я ищу работу, если ты не заметила.
Галина Петровна встряла:
— Леночка, ну не придирайся. Мужику тяжело сейчас, кризис везде. А ты будто враг ему.
Елена почувствовала, что горло сжимается. Она встала, пошла на кухню. Налила себе кофе, обожглась, но даже не дернулась. Горячая боль была легче, чем эта липкая атмосфера.
Поздно ночью она лежала без сна. Андрей сопел рядом. В голове крутились слова деда: «Деньги — это свобода». А сейчас эти деньги стали оковами. Ей казалось, что на них смотрят как на кусок мяса, который нужно поделить.
Она перевернулась к стене. Чувство тревоги росло, словно кто-то тихо включал внутри неё сигнализацию. Что-то назревает. Большая ссора, разрыв, катастрофа. Она пока держится, но силы тают.
И в этот момент в голове мелькнула страшная мысль: а вдруг Андрей действительно остался только из-за этих денег?
От этой мысли сердце сжалось. Елена закрыла глаза и поняла: завтра всё может измениться.
Утро началось с хлопка дверцы холодильника. Андрей раздражённо искал колбасу, перебирал баночки, стучал тарелками, будто виноват был сам холодильник.
— Ты её куда засунула? — недовольно спросил он, не оборачиваясь.
Елена стояла у раковины, мыла кружку.
— Колбаса там, на верхней полке. Где всегда.
Андрей нашёл, но буркнул что-то вроде «вечно ничего не найдёшь» и швырнул упаковку на стол. Галина Петровна вышла из спальни в халате, свежая, как будто ночь провела в санатории, а не в соседней комнате.
— Доброе утро, — сказала она бодро. — Леночка, а кофе где?
Елена молча достала банку.
— Опять без настроения, — заметила свекровь с укоризной. — Ты, Леночка, не дуйся так. Мужчины любят бодрых женщин.
Елена не ответила. В груди закипало.
Андрей сел, жуя бутерброд.
— Я тут думал, мам, если Лена согласится, можно прямо в этом месяце уже искать помещение.
Елена резко поставила кружку на стол.
— Я ещё ничего не решала.
Андрей уставился на неё, недоумение перешло в раздражение.
— Сколько можно решать? Ты думаешь, деньги сами будут работать? Или ты хочешь, чтоб они просто лежали, а потом сгорели?
— Хочу, чтоб они были моими, — голос Елены дрожал, но она смотрела прямо. — Моими, Андрей.
Галина Петровна подняла брови.
— Леночка, ну зачем так грубо. Андрей же ради семьи старается.
— Семья, — усмехнулась Елена, — это когда вместе. А сейчас я вижу, что вы вдвоём стараетесь, а я — кошелёк.
Тишина повисла густая. Андрей побледнел.
— Ты что несёшь? — сказал он тихо, сдерживаясь. — Я твой муж.
— Муж, который уже год живёт на мои деньги, — резко ответила Елена. — Муж, который сидит в дедушкином кресле и командует, как мне тратить наследство.
Галина Петровна замахала руками.
— Господи, ну и что, что он без работы? Это временно! А ты напоминаешь, будто он преступник.
— А может, это надолго, — сказала Елена. — Может, он и не собирается искать работу. Зачем, если я всё плачу?
Андрей вскочил, стул отодвинулся с резким скрипом.
— Ты меня оскорбляешь! Думаешь, я не мужик? Думаешь, я так и буду сидеть у тебя на шее?
Елена не выдержала — засмеялась нервно, зло.
— А разве не так?
Его лицо перекосилось. Галина Петровна вскочила тоже.
— Лена, перестань немедленно! Ты хочешь довести его до инфаркта?
— До инфаркта его доведёт безделье и твои советы! — крикнула Елена, чувствуя, что голос срывается.
В этот момент она заметила, как Андрей сжал кулаки. Он будто хотел ударить по столу, но удержался. Вместо этого схватил телефон и вышел, хлопнув дверью так, что в серванте задребезжали стаканы.
День прошёл в молчании. Андрей вернулся к обеду, не глядя на жену. Сел к телевизору, включил спортивный канал. Галина Петровна нарочито громко стучала кастрюлями на кухне. Елена сидела в спальне, сжимала в руках фотографию дедушки.
В голове звучал его голос: «Деньги — это свобода».
А сейчас она чувствовала себя пленницей.
Вечером всё взорвалось.
Андрей сидел с телефоном, и Елена, проходя мимо, заметила на экране переписку. Женское имя. Сердечко. Она замерла.
— Что это? — тихо спросила она.
Он вздрогнул, спрятал телефон.
— Ничего. Рабочее.
— Рабочее? С сердечками? — Елена чувствовала, как кровь приливает к лицу. — Ты думал, я не увижу?
Галина Петровна прибежала из кухни.
— Что случилось?
— Случилось то, что твой сын не только хочет мои деньги, но и пишет другой женщине! — Елена уже кричала. — А я, дура, ещё терплю всё это!
Андрей вскочил.
— Не смей! — его голос дрожал от ярости. — Это просто знакомая! Я…
— Просто знакомая? — перебила Елена. — А то, что ты собирался уйти от меня до смерти дедушки? Я знаю! Я видела переписку, Андрей. Ты ждал, пока я стану выгодной.
Он замер. Молчание было признанием.
Галина Петровна ахнула.
— Лена, ну ты что, веришь этим глупостям?
— Я верю глазам, — резко сказала Елена.
Андрей метался по комнате, как зверь в клетке.
— Я остался! — выкрикнул он. — Я остался ради нас!
— Нет, — холодно сказала Елена. — Ради денег.
Он ударил кулаком по столу, чашка опрокинулась, кофе разлился. Галина Петровна закричала:
— Хватит! Вы разрушаете семью!
— Семью? — Елена засмеялась горько. — Здесь нет семьи. Здесь есть я, мой дед и его деньги. И вы двое, которые хотите их отнять.
Андрей шагнул к ней, но остановился. Глаза налились кровью. Он выглядел так, будто вот-вот сорвётся. Елена не отступила. Она впервые в жизни не отступила.
— Если ты тронешь меня, — сказала она тихо, но твёрдо, — я завтра же уйду. И тебе не достанется ни копейки.
Он остановился. Разжал кулаки. Тяжело дышал.
— Уйдёшь? — хрипло переспросил он. — Да ты без меня никто!
Елена почувствовала, как страх сменяется решимостью.
— Лучше быть одной, чем рядом с человеком, который меня предал.
Она развернулась и ушла в спальню, оставив его стоять посреди комнаты.
Ночью Елена лежала, слушая, как в гостиной Андрей и его мать что-то шепчутся. Её сердце билось быстро, но в голове была уже не паника, а холодное понимание: назад пути нет.
Она думала о том, что завтра придётся принять решение. Жёсткое, окончательное.
И впервые за долгое время ей стало легче.
Утро началось тишиной. Даже чайник на кухне кипел как-то приглушённо, будто боялся потревожить то, что висело в воздухе. Елена встала раньше всех, оделась, села за стол с чашкой чёрного кофе. Глотала горячее, не морщась. Боль внутри была сильнее обжигающего горла.
Она знала: сегодня конец.
Когда Андрей вышел в трусах и футболке, сонный и помятый, его вид уже не вызывал у неё привычного укола жалости. Был только холод. Холод и пустота.
— Лен, — начал он осторожно, садясь в дедушкино кресло, — ну не дуйся. Я перегнул вчера, понимаю. Но мы можем начать всё сначала.
Елена подняла взгляд.
— Сначала? — в её голосе прозвучала горькая ирония. — Сначала, Андрей, это было двадцать лет назад. Тогда у нас были надежды. А теперь — остатки.
Он нахмурился.
— Ну не надо драматизировать. Мы можем ещё наладить. Давай просто вложимся в дело, начнём жить нормально.
— Ты всё про деньги, — сказала Елена устало. — Всё время только деньги. Моё наследство, мой дед, мой кошелёк. А я где в этой схеме?
Андрей махнул рукой, будто отгонял назойливую муху.
— Да ты при чём тут! Я же ради нас хотел!
Елена встала. Медленно, но твёрдо.
— Нет. Ради себя. А теперь слушай. Я не буду вкладывать ни копейки в твой сервис. Эти деньги — не твои. Не мамины. Не семейные. Это моя свобода.
В этот момент из спальни появилась Галина Петровна. В халате, с прической «наспех», но глаза её были острыми, как иглы.
— Леночка, ну что ты за женщина такая? Мужику не доверяешь! Хочешь его унизить?
Елена повернулась к ней.
— Я хочу, чтобы меня уважали. А вы все видите во мне только банкомат.
Галина Петровна всплеснула руками.
— Господи, ну и дочка у моих соседей… А я-то думала, что Андрюше повезло. А оказалось — стерва неблагодарная!
— Хватит! — Елена сказала это так громко, что сама удивилась. Голос прорезал воздух, как нож. — Хватит оскорблений в моём доме.
Она сделала шаг вперёд, взгляд её был жёстким.
— Я говорю последний раз: из моей квартиры — ВОН. И ты, Галина Петровна, и ты, Андрей.
Они замерли. Андрей открыл рот, потом закрыл. Его мать побагровела.
— Ты что, с ума сошла? — завопила она. — Это же твой муж!
— Муж? — Елена усмехнулась. — Муж, который хотел уйти, но остался из-за денег? Нет. Это постоялец. А постояльцев я больше не держу.
Андрей вскочил.
— Ты не имеешь права меня выгнать! Это и моя квартира!
Елена спокойно достала из комода папку.
— Нет, Андрей. Квартира оформлена на меня ещё до брака. Мой дед всё предусмотрел. Ты — никто здесь.
Он побледнел. Галина Петровна закричала что-то про «суд», «стыд» и «позор». Но Елена уже не слушала. Она чувствовала только спокойствие. Странное, новое, сильное.
Андрей, сжав зубы, начал метаться по комнате. Схватил куртку, пакет с вещами. Его мать кричала и причитала, но он сам взял её под руку. Уходили они с шумом, хлопнув дверью так, что люстра качнулась.
И вдруг наступила тишина. Такая густая, что у Елены зазвенело в ушах. Она села на диван и закрыла глаза.
Через минуту открыла — и увидела на стене фотографию деда. Он смотрел на неё так, будто всё знал заранее.
Она прошептала:
— Спасибо, дедушка. Ты был прав. Деньги — это свобода.
В этот момент за окном пошёл первый снег. Белые хлопья ложились на холодный асфальт, на крыши машин, на окна. Чистота. Новое начало.
Елена подошла к окну, приложила ладонь к стеклу. Она чувствовала не пустоту, а освобождение. Да, впереди будет трудно. Да, она теперь одна. Но впервые за много лет это «одна» звучало как сила, а не как приговор.
И она улыбнулась.
Конец.