Тетя Ира всегда была странной. Жила одна в огромной трехкомнатной квартире в центре, редко выходила из дома, а когда умирала, даже не предупредила. Но зато оставила завещание — и не кому-нибудь, а мне, любимой племяннице.
Тетя Ира была странной, но доброй. Пока все родственники шептались за ее спиной, что она “не от мира сего”, я одна привозила ей продукты, меняла сломавшийся кран и слушала ее бесконечные рассказы о старых книгах. Брат Саша заходил раз в полгода — обычно перед сессией, чтобы выпросить денег. Мама звонила еще реже, только когда нужно было от тетки.
Но когда тетя умерла, все вдруг вспомнили, что они “близкие родственники”.
Особенно смешно было смотреть, как мама рыдает у гроба:
— Ирочка, как же мы без тебя!..
Я стояла рядом и думала — за последние пять лет ты к ней даже на день рождения не приехала.
После похорон нотариус огласил завещание. Квартира — мне.
— Квартира теперь твоя, — сухо сообщил нотариус, протягивая документы.
Я не верила своим ушам. Престижный район, евроремонт, вид на парк… Мечта! Но радость длилась ровно до того момента, пока я не рассказала о наследстве маме.
Мама сначала остолбенела, потом заулыбалась:
— Ой, как хорошо! Мы как раз с Сашенькой новое жилье искали!
Саша тут же оживился:
— Да-да, а то в общаге уже достало! Тетя Ира, она такая… э-э… добрая была.
Я сжала кулаки.
— Тетя Ира два года лежала с переломом бедра. Ты даже позвонить не удосужился.
— Ну… я учился! — защищался Саша.
— Ты пять лет “учишься” на третьем курсе! А мама… мама вообще последний раз у нее была, когда ей нужно было бесплатно пожить в центре две недели, пока свою квартиру сдавала!
Мама вспыхнула:
— Как ты разговариваешь?! Я тебе что — чужая?!
— Нет, не чужая. Просто когда тете Ире было плохо, “чужой” была она.
— Да ты забыла, кто тебя растил! — завопила мама. — Я тебе всю жизнь отдала! А теперь ты из-за какой-то квартиры родную мать обижаешь?!
Я посмотрела на них — на мать, которая всегда ставила Сашу на первое место, и на брата, который в тридцать лет так и не научился заваривать чай.
Сашенька — мой младший брат, вечный студент, который уже пять лет «ищет себя», меняет девушек как перчатки и не платит за коммуналку. А мама… Ну, мама всегда считала, что я должна делиться.
— Но… это же моя квартира, — осторожно сказала я.
Лицо мамы тут же потемнело.
— Твоя? А кто тебя растил? Кто на трех работах крутился, чтобы тебе платье на выпускной купить? А теперь, когда появилась возможность помочь семье, ты начинаешь жадничать?!
— Мам, я не жадничаю, но я хочу…
— Хочу! Хочу! — передразнила она, сверкая глазами. — Ты вообще понимаешь, в каком Саша положении? Ему уже двадцать пять, а он в общаге живет, как последний нищий! А у тебя и дом, и муж с хорошей работой! Тебе что, жалко?
Я попыталась объяснить, что мне тоже нужна эта квартира — может, сдавать, может, переехать самой, но мама уже не слушала.
— Если ты нас не пустишь, значит, ты мне не дочь! — рявкнула она и хлопнула трубкой.
Через неделю они въехали. Без моего разрешения. Просто взяли и заселились. Когда я приехала проверить, дверь мне открыла какая-то рыжая девушка в моем халате.
— Ты кто? — удивилась я.
— А ты? — настороженно спросила она.
— Я хозяйка квартиры.
Девушка фыркнула:
— Ну да, конечно. Саша говорил, что тут какая-то тетка будет приезжать, скандалить…
Я вошла внутрь. На полу — пятна от вина, на стенах — следы гвоздей (Саша, видимо, решил устроить галерею своих фото), а на диване, который тетя Ира берегла как зеницу ока, спал чей-то кот.
— Мама! — позвал брат из кухни. — Где мои носки?
— В стирке, сынок! — донеслось в ответ.
Я не выдержала.
— Мама, вы вообще с ума сошли?! — ворвалась я на кухню. — Это моя квартира! Вы что, обалдели просто так сюда въезжать?!
Мама медленно повернулась, с ложкой в руке.
— Ах, вот как? Теперь ты тут командуешь?
— Да! Потому что это моя собственность!
— Собственность?! — она резко стукнула ложкой по столу. — Ты забыла, кто тебя кормил, поил и на ноги ставил? Ты без меня вообще нигде не значишься!
— Это не значит, что вы можете распоряжаться моей жизнью!
— Твоей жизнью? — мама закатила глаза. — Да я тебе жизнь дала!
— И что, теперь я вам пожизненно должна?!
— Должна! — прошипела она. — Должна помогать семье!
Я посмотрела на Сашу, который с тупой ухмылкой ждал, чем все закончится.
— Хорошо, — сказала я. — Живите в квартире.
Мама торжествующе улыбнулась.
— Но только по договору аренды. С оплатой коммуналки и по рыночной цене.
— Ты что, с ума сошла?! — взвизгнула мать.
— Нет. Просто я наконец-то научилась говорить нет.
Я наивно думала, что договор аренды что-то изменит.
Первые два месяца мама слала мне трогательные сообщения: Доченька, мы чуть задержим платеж, у Саши сессия. Ты же не будешь выгонять родную мать на улицу? Потом сообщения прекратились. А когда я пришла за деньгами лично, дверь мне просто не открыли.
Всё прояснилось утром, когда раздался звонок от управдома:
— Ваша квартира затопила соседей снизу.
Я примчалась на место. В прихожей стояла вода, на потолке у соседей зияла дыра, а мама с Сашей размахивали перед жильцами моей копией договора:
— Это не наша вина! Вот документы — хозяйка тут она! Пусть и ремонтирует!
Соседка снизу, пожилая учительница, с ужасом смотрела на свои испорченные книги.
— Вы… вы же тут живете! — дрожащим голосом сказала она.
— Арендаторы! — бодро отрапортовал Саша. — Все вопросы к собственнику!
Мама увидела меня и тут же перешла в наступление:
— Ну вот и хозяйка подъехала! Тебе тут разбираться, дочка. Мы не виноваты, что у тети Иры трубы старые!
Я медленно достала телефон:
— Хорошо. Сейчас вызовем аварийную службу, составим акт…
— Нет-нет-нет! — мама резко схватила меня за руку. — Зачем лишний шум? Ты же можешь просто заплатить этим людям, и всё утрясется!
Я посмотрела на затопленную квартиру, на свой договор в руках у соседей, на самодовольное лицо брата.
— Нет, мама.
Я набрала номер юриста.
— Вы затопили соседей. Вы не платили аренду. Вы живете в моей квартире. Теперь — собирайте вещи.
— Ты не имеешь права! — завизжала мать.
— Имею. По решению суда. Которое будет завтра.
На следующий день, когда судебные приставы в присутствии участкового опечатывали квартиру, Саша кричал, что я разрушаю семью, а мама рыдала в стиле как ты могла предать родную кровь.
Я молчала.
А потом сменила замки.
Соседке я помогла с ремонтом — за свой счет, но через суд взыскала всю сумму с мамы и Саши. Квартиру сдала нормальным арендаторам — проверенным, с депозитом и оплатой через банк.
Прошло полгода.
Я продала квартиру – не хотела больше ничего, что связывало бы меня с этим адом. Новые хозяева сделали там капитальный ремонт, стерев все следы маминого и Сашиного пребывания.
А вчера я случайно встретила брата в кафе. Он сидел с какой-то новой девушкой, громко рассказывал, что «хозяин большого дома». Увидев меня, сделал вид, что не узнал.
Но когда я уже выходила, он догнал меня у дверей:
— Ты счастлива теперь? – спросил он, и в его голосе звучала неподдельная ненависть. – Разрушила семью ради денег?
Я посмотрела на этого взрослого мужчину, который до сих пор живет в съемной однушке на деньги мамы:
— Я просто перестала быть вашей дойной коровой, Саша.
Он побагровел:
— Ты нам больше не сестра. Мама сказала – ты для нас умерла.
Я засмеялась.
— Знаешь, я давно это поняла. В тот день, когда вы решили, что моя квартира – ваша.
И ушла, не оборачиваясь.
Мама так и не простила меня. В день моего рождения она прислала пустую открытку – без подписи, без пожеланий. Просто белый листок в конверте.
Саша подал на меня в суд – пытался оспорить продажу квартиры, но проиграл.
А я…
Я купила маленький домик у моря. Иногда мне кажется, что тетя Ира где-то там, на облаке, улыбается.
Потому что наконец-то я научилась не только говорить «нет», но и жить без чувства вины.