— Аня! Ау! — голос Николая вырвал ее из воспоминаний. — Ты где ходишь? Гости уже приехали!
Шашлык с привкусом горечи
Анна поспешила к дому — аккуратному, двухэтажному, с террасой. Каждую доску на этой террасе она красила сама, экономя на строителях. Каждую подушку для плетеных кресел сшила своими руками.
На террасе уже сидели их друзья — Валентина с мужем и соседи Кравченко. Мужчины что-то бурно обсуждали, а Валя улыбнулась Анне:
— Ань, да у вас тут как в журнале! Красота какая!
Анна зарделась. Она гордилась своей дачей. Может, они с Колей не самые богатые, на дорогой евроремонт денег не хватило, но уюта здесь было хоть отбавляй.
— Спасибо, Валечка, — она скромно улыбнулась. — Я стараюсь.
— И огурчики маринованные сама делала? — поинтересовалась соседка Кравченко, кивая на тарелку с закусками.
— Конечно, — Анна присела рядом. — Я тебе рецепт дам. Там секрет в том, что…
— Анька! — перебил её Николай. — Хватит тут языком молоть. Неси шашлык! Что сидишь?
Анна вздрогнула. Заторопилась на кухню, но не удержалась:
— Коль, а может, ты сам? Я только с грядок пришла, руки помыть надо.
Николай поморщился:
— Что значит «сам»? Что, мужики должны за бабьими делами следить? Давай, шевелись, гости голодные.
Валентина сочувственно посмотрела на подругу, а Кравченко крякнул и добавил масла в огонь:
— Правильно, Коль! А то разбаловали мы своих баб. Моя вон тоже всё командовать пытается!
Анна молча ушла на кухню. Руки немного дрожали, когда она накладывала шашлык в большое блюдо. За семь лет она привыкла к тону мужа, к тому, что на людях он всегда старался показать свою власть, свое главенство. Но сегодня было что-то еще.
Она вернулась на террасу, осторожно поставила блюдо на стол.
— Смотрите, какая красота! — восхитилась Валентина. — Аня, ты прямо волшебница! И дача как игрушечка, и стол как в ресторане!
И тут Николай рассмеялся. Странным, каким-то колючим смехом.
— Да ладно вам, — он отмахнулся. — Чего Аньку-то нахваливать? Она тут просто гостья. Меньше командуй, — он повернулся к жене. — Это всё-таки моя дача. На меня оформлена.
Тишина повисла такая, что было слышно, как жужжит пчела над банкой варенья. Анна застыла, сжимая в руках пустое блюдо. Гостья? После семи лет, тысяч часов работы, после всего, что она вложила в эту землю и этот дом?
Стол был полон еды, но Анна больше не чувствовала голода.
— Аня, ты будешь шашлык? — Валентина тронула её за руку.
Анна медленно покачала головой. Воздуха не хватало. Она чувствовала, как краснеют щёки, как предательски дрожит нижняя губа. Только бы не заплакать. Только не здесь. Не перед ними.
— Извините, — её голос прозвучал как-то слишком тихо. — Я на минутку.
Она встала из-за стола и пошла в дом. За спиной Николай продолжал что-то рассказывать — громко, с самодовольным смешком. А она шла, считая шаги до своей комнаты. Дверь закрылась, и только тогда Анна позволила себе вздохнуть.
Гостья.
Семь лет — как один миг промелькнули перед глазами. Как они покупали этот участок, экономя на всём. Как Коля радовался, когда удалось выторговать хорошую цену.
Как она, Анна, просиживала ночи над планами дома, выбирая оптимальную планировку. Как горбатилась на грядках, выращивая рассаду, чтобы не тратиться на покупную. Как стирала в кровь руки, отмывая старые доски для забора, потому что на новые не хватило.
Она машинально открыла шкаф и достала дорожную сумку.
Анна методично складывала в сумку вещи. Лёгкое летнее платье. Джинсы. Блузка. Зубная щётка. Она действовала механически, как робот, запрограммированный на одно действие: собраться и уйти.
В дверь тихонько постучали.
— Аня? — Валентина заглянула в комнату. — Ты как?
Анна продолжала складывать вещи, не поднимая глаз. Валя подошла ближе, увидела сумку и ахнула:
— Аня, ты что? Ты куда собралась?
— Домой, — голос Анны звучал странно спокойно.
— Так ты и так дома!
— Нет, Валь. Я тут, оказывается, просто гостья, — Анна всё же подняла глаза, и Валентина отшатнулась. Таких пустых, выгоревших глаз она у подруги ещё не видела.
— Да ладно тебе, — Валя попыталась улыбнуться. — Он просто глупость сказал. Мужики, они ж… Сама знаешь.
— Знаю, — кивнула Анна. — Семь лет знаю. Каждый божий день слушаю, как «я должна быть благодарна» и «мне крупно повезло». Семь лет живу с мыслью, что всё это — наше, общее. Заработанное вместе. А оказалось, — голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. — Оказалось, что всё это время я была приживалкой на чужой территории.
Валентина молча смотрела, как подруга методично укладывает в сумку мелкие вещи — расчёску, тапочки, крем для рук.
— И куда ты сейчас поедешь?
— В город. У меня там квартира, ты же знаешь.
— Анечка, но может, всё-таки поговорить? Объяснить Коле, что он тебя обидел?
Анна застегнула сумку и выпрямилась.
— Знаешь, Валя, все эти годы я только и делаю, что объясняю. Что мы — семья. Что дача — наше общее детище. Что я не прислуга, а жена. И знаешь, что я поняла? — она горько усмехнулась. — Бесполезно объяснять очевидное тому, кто не хочет видеть.
Прощание без сантиментов
Николай ещё смеялся над очередной шуткой Кравченко, когда Анна вышла на террасу с сумкой.
— Ты куда это собралась? — он слегка нахмурился.
— В город, — ровно ответила Анна, не глядя на него. — Вы тут веселитесь, а мне пора.
— Что за бзик? — Николай раздражённо поставил стакан. — Какой, к чёрту, город? Мы на шашлыки собрались!
— Вот и наслаждайтесь, — Анна поправила ремень сумки на плече. — Не буду мешать хозяину участка принимать гостей.
— Что ты несёшь? — Николай повысил голос. Краем глаза Анна видела, как Кравченко с женой растерянно переглядываются.
— Да ничего особенного, — она наконец посмотрела мужу прямо в глаза. — Просто принимаю правила игры. Ты сказал — я гостья. Что ж, гости не задерживаются надолго. Они приходят и уходят. Я — ухожу.
Николай побагровел.
— Это из-за того, что я сказал? Да ладно тебе, Анька! Подумаешь, сорвалось с языка!
— Нет, Коля. Не сорвалось. Ты именно это имел в виду. И знаешь что? — она вдруг почувствовала, что голос её крепнет. — Я согласна с тобой. Я действительно здесь гостья. Я слишком долго гостила в доме, который мы вроде бы строили вместе, но который почему-то всегда принадлежал только тебе. Хватит.
Она повернулась к остальным:
— Простите за сцену. Приятного аппетита.
И пошла к калитке — ровным, уверенным шагом.
— Анька! — заорал Николай ей вслед. — А ну стой! Немедленно вернись!
Но она не обернулась. Даже когда услышала, как он вскочил, опрокинув стул. Даже когда он бежал за ней по дорожке. Она просто шла вперёд, чувствуя странную лёгкость.
— Если ты сейчас уйдёшь, то можешь не возвращаться! — прокричал он ей в спину уже у самой калитки.
Анна на секунду замерла. Потом обернулась — спокойная, с прямой спиной:
— Я и не собираюсь. Прощай, Коля.
И калитка захлопнулась за ней с таким пронзительным скрипом, будто поставила точку в длинном-длинном предложении. Предложении длиной в тридцать восемь лет брака.
Новая жизнь начинается с пустой комнаты
Городская квартира встретила Анну гулкой пустотой. Раньше она никогда не замечала, каким эхом отдаются шаги в прихожей, когда в доме никого нет.
Она устало опустилась на диван, не снимая уличной одежды. Поставила сумку рядом. И тут телефон в кармане завибрировал — Валентина.
— Аня, как ты? Доехала?
— Да, — она бессмысленно смотрела в пространство перед собой. — Я дома.
— Коля там просто с ума сходит. Кричит, что ты дура, что специально всё испортила. Мы с ребятами уже уехали, не смогли больше находиться в этой обстановке.
— Прости, Валя. Не хотела портить вам отдых.
— Да к чёрту отдых! — голос подруги дрогнул. — Аня, ты ведь не серьёзно? Ты же вернёшься?
Анна закрыла глаза, вспоминая лицо мужа, его презрительный тон, его «ты тут просто гостья». Что-то внутри неё, что долго гнулось, но не ломалось, наконец треснуло — резко и бесповоротно.
— Нет, Валя. Не вернусь.
Между бетоном и свежей зеленью
Люди часто не замечают, как один поворот судьбы меняет всю дорогу. Простое «да» вместо «нет», случайно увиденное объявление, разговор в очереди за хлебом. Для Анны таким поворотом стало совершенно обыденное утро субботы — ровно через две недели после её ухода с дачи.
Анна брела по рынку, бесцельно разглядывая прилавки. Деньги стремительно таяли, а на работу её, почти шестидесятилетнюю женщину с устаревшими навыками бухгалтера, нигде не спешили брать. В кармане телефон вибрировал от непрочитанных сообщений — Николай, перейдя от ярости к уговорам, писал каждый день.
«Ань, ну хватит дурить. Без тебя дача зарастает. Возвращайся.» «Анька, мне не справиться с огородом одному. Ты же знаешь.» «Не будь эгоисткой. Ты нужна мне там.»
Но не было ни слова о том, что она нужна ему. Только дачные грядки, только хозяйство. Анна отключила уведомления и спрятала телефон глубже.
У дальнего прилавка стояла сухонькая старушка, опираясь на трость, и раскладывала прозрачные контейнеры с чем-то ярко-зелёным.
— Это что у вас? — спросила Анна, привлечённая насыщенным цветом.
— Микрозелень, милая, — улыбнулась женщина. — Базилик, руккола, кресс-салат. Вот, попробуй.
Анна взяла протянутый листик, положила в рот — и ощутила взрыв свежего, пряного вкуса.
— Как вкусно! — искренне удивилась она. — Я такого даже на своей даче не выращивала.
— На даче, говоришь? — старушка прищурилась, разглядывая её с неожиданным интересом. — Значит, в земле понимаешь? А работы случайно не ищешь?
Семена новой жизни
Галина Петровна — так звали старушку — оказалась владелицей небольшой теплицы на окраине города. Последние пять лет она выращивала микрозелень для модных ресторанов, но возраст брал своё — трудно было справляться одной.
— Мне нужны руки и голова, — сказала она Анне, когда та пришла на следующий день. — Руки — чтобы сеять и собирать, голова — чтобы не запутаться в заказах. Платить много не могу, но на жизнь хватит.
Анна оглядела крошечную теплицу — чистую, ухоженную, с ровными рядами контейнеров, где зеленели нежные, только что пробившиеся ростки.
— Я согласна, — сказала она, чувствуя, как что-то внутри, долго спавшее мёртвым сном, начинает просыпаться.
Первый месяц был трудным. Анна училась всему: от подготовки правильного грунта до точного расчёта времени сбора, чтобы доставить продукцию в пик свежести. Микрозелень требовала особой нежности — не то что дачные помидоры, которые растут, даже если на них просто изредка смотреть.
Но с каждым днём к ней возвращалось забытое ощущение — ощущение собственной полезности и умения. Когда она своими руками вырастила первую партию рукколы, которую потом купил шеф-повар из ресторана на Тверской, Анна впервые за долгое время почувствовала гордость.
— У тебя рука лёгкая, — одобрительно кивала Галина Петровна. — Такие руки земля любит.
А потом старушка сделала неожиданное предложение:
— Слушай, Анна, а что если ты возьмёшь вот тот угол теплицы в своё пользование? Будешь выращивать что захочешь — я научу всему, что знаю. Потом сможешь продавать сама.
— Но у меня нет денег на аренду, — растерялась Анна.
— А я и не про аренду, — хитро прищурилась Галина Петровна. — Я про партнёрство. Ты растишь, я даю место и знания. Выручку — пополам.
Встреча, от которой земля уходит из-под ног
Прошёл год. Целый год без Николая, без дачи, без унижений и молчаливого терпения. Год, который изменил всё.
Теперь у Анны была своя маленькая теплица — небольшой участок земли за городом, который она арендовала вместе с двумя другими женщинами, тоже работавшими с Галиной Петровной.
Был небольшой, но стабильный доход — настолько стабильный, что она смогла купить подержанный контейнер и превратить его в крошечный, но уютный домик.
Были покупатели, которые знали её по имени и заказывали зелень именно у неё, Анны Сергеевны. «Трава от Анны» — так она в шутку называла свою мини-продукцию, и это имя постепенно становилось маленьким, но брендом.
Телефон зазвонил, когда Анна собирала листья свежей кинзы для ресторана, открывшегося неподалеку.
— Аня, — голос Николая звучал непривычно тихо. — Нам надо поговорить.
— Говори, — она продолжала перебирать зелень, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Не по телефону. Приезжай на дачу. Тут всё запустело без тебя.
Анна молчала, аккуратно складывая ароматные листья в контейнер.
— Аня, я серьёзно. Сорняки по пояс. Яблоня засыхает — та, что мы вместе сажали. Поможешь привести всё в порядок?
В этот момент Анна поняла, что он так ничего и не понял. Для Николая она по-прежнему была рабочей лошадкой.
— Зачем, Коля? — спросила она тихо. — Зачем мне приезжать туда, где я гостья?
— Да брось ты! — в его голосе появились знакомые раздражённые нотки. — Сколько можно обижаться? Ну ляпнул я глупость. Бывает. Ты же взрослая женщина, а не девчонка.
Анна закрыла контейнер, защёлкнула крышку.
— Хорошо, Коля. Я приеду. Завтра в двенадцать.
Когда «нет» звучит как победный гром
Дача встретила её запахом запустения и тишины. Сорняки действительно разрослись, крыльцо покрылось пылью и грязью, грядки — те самые грядки, которые она с такой любовью распланировала и возделывала! — теперь были больше похожи на заброшенное поле.
Николай встретил её у калитки.
— Ну наконец-то, — буркнул он вместо приветствия. — Я уж думал, не придёшь.
— Обещала — значит, пришла, — она спокойно вошла во двор, осматриваясь. — Как живёшь, Коля?
— Как видишь, — он махнул рукой. — С ума схожу один. Холостяцкая жизнь — не для меня. А ты как?
Она услышала в его тоне искреннее недоумение — как она вообще может существовать без него?
— Хорошо, — просто ответила Анна.
— Да ладно, — он недоверчиво хмыкнул. — На пенсию, что ли, живёшь?
Она улыбнулась, глядя на яблоню — и правда, ветви местами засохли, но дерево ещё можно было спасти.
— Нет, Коля. Я работаю. У меня своё дело.
— Какое ещё дело? — он даже рассмеялся. — Тебе почти шестьдесят!
— Я выращиваю микрозелень для ресторанов, — спокойно ответила она. — У меня участок, теплица, свои клиенты.
Николай замолчал, ошарашенно глядя на неё — стройную, загорелую, в простом, но опрятном сарафане, с гордой осанкой и спокойной улыбкой. Совсем не ту затюканную женщину, которая год назад ушла с сумкой через плечо.
— Так ты не вернёшься? — наконец выдавил он.
Анна достала из сумки небольшой контейнер, открыла его. Внутри была яркая, свежая зелень.
— Я привезла тебе гостинец, Коля, — она протянула ему коробку. — Свежая мята, кинза, базилик. То, что я вырастила сама. На своей земле.
Николай растерянно принял контейнер, не понимая, что происходит.
— Ты звал хозяйку, ведь так? — Анна сделала шаг назад, к калитке. — Но хозяйка теперь — я сама у себя.
Когда собственный дом строится из воздуха и солнца
Анна вернулась в свой контейнер-домик поздно вечером. Включила свет, и крошечное пространство наполнилось тёплым уютом. Здесь всё было её — от самодельных занавесок на окнах до глиняных горшков с травами на подоконнике.
Она сняла сапоги, прошла босиком по деревянному полу — тоже её работа, доски укладывала сама, с помощью соседа-пенсионера. Странно, но эти тридцать квадратных метров переделанного контейнера казались сейчас более родными, чем двухэтажный дом, который они строили с Николаем семь лет.
Телефон пискнул — сообщение от Галины Петровны: «Как встреча? Живая?»
Анна улыбнулась. С Галиной Петровной они стали не просто партнёрами, а почти семьёй — та интересовалась её жизнью без навязчивости, с искренней заботой.
«Живая, — ответила она. — И даже сильнее, чем была».
Семена прорастают даже сквозь бетон
Утром, когда Анна привезла свежую зелень в ресторан, шеф-повар Михаил — молодой парень с татуировками на руках — восхищённо присвистнул:
— Анна Сергеевна, всё свежее, как всегда! Особенно базилик — объедение просто!
— Спасибо, Миша, — она довольно улыбнулась. — Стараюсь.
— Кстати! — он хлопнул себя по лбу. — У меня же для вас новость! К нам сеть ресторанов заходит, большая, федеральная. И им нужен поставщик зелени. Я вас порекомендовал!
Анна замерла:
— Миша, но я же маленький производитель. Я не потяну большие объёмы.
— А вы расширьтесь! — он так уверенно сказал это, будто речь шла о сущем пустяке. — Серьёзно, Анна Сергеевна, нанимайте помощников, берите больше земли в аренду. Ваша зелень — лучшая, они это оценят.
Вернувшись домой, она долго сидела у окна, глядя на свои грядки. Миша прав — можно расширяться. Соседний участок как раз пустует. А Елена с Мариной — те женщины, что работают с Галиной Петровной — не раз говорили, что хотели бы более стабильного заработка.
Она открыла ноутбук — подарок от сына, который с облегчением воспринял её решение уйти от отца — и начала набрасывать бизнес-план.
Раньше Николай смеялся над её подобными попытками, называя это «бабскими фантазиями». Но теперь никто не смотрел через плечо, не комментировал, не отвлекал.
Свобода пахнет базиликом и мятой
Прошла неделя. Анна встретилась с представителями ресторанной сети, показала образцы, рассказала о технологии выращивания. И получила предварительное согласие на сотрудничество.
Теперь она сидела за маленьким столом в своём домике, разрабатывая эскиз этикетки для своей продукции. «Трава от Анны» — так она решила назвать свой бизнес. Просто, понятно, с душой.
Окно было распахнуто, и ветер приносил запах свежескошенной травы. Её травы, её земли.
Телефон зазвонил — номер Николая.
— Аня, — голос звучал виновато. — Ты не передумала? Тут яблони цвести начали.
— Коля, — она вздохнула. — Не надо. У меня всё хорошо. У меня теперь своя жизнь.
— Но как же дача? Мы же вместе её строили!
Анна посмотрела в окно — на свой маленький, но собственный мир.
— Ты сам сказал — я там гостья. А гости не возвращаются насовсем. Прощай, Коля.
Она положила трубку и вернулась к работе. На столе перед ней лежали образцы этикеток — зелёные листья на белом фоне и надпись «Трава от Анны». А рядом — небольшой, но стабильно растущий список ресторанов, заказывающих её продукцию.
Анна улыбнулась. Семь лет она строила дачу, которая оказалась не её. И всего один год понадобился, чтобы создать свой настоящий дом — тот, где никто никогда не назовёт её гостьей.
Потому что здесь она сама себе хозяйка.