Глава 1. Всё, что было
Я сижу на кухне, смотрю на потрескавшуюся плитку и думаю: когда я последний раз делала что-то для себя? Не для мамы, не для отца, не для их бесконечных долгов, а для себя — для той Лены, которой я была лет десять назад, когда ещё мечтала о путешествиях и своём деле.
Моя жизнь — это как счётчик в такси: цифры бегут, а я всё плачу и плачу. Сначала за мамины лекарства, потом за их ипотеку, потом за ремонт на даче, где я даже не бываю. Мне тридцать три, и я до сих пор живу в съёмной однушке, потому что всё, что зарабатываю, уходит на них. На родителей. На тех, кто, как я думала, меня любит.
Я выросла в обычной хрущёвке в Подмосковье. Папа — водитель автобуса, мама — продавщица . Жили небогато, но дружно. Я была поздним ребёнком, их «счастьем на старости лет», как мама любила говорить. У отца от первого брака был сын, Дима, мой сводный брат. Он старше меня на двенадцать лет, и я его почти не знала. Он приходил к нам пару раз в год, холодно здоровался и быстро уходил. Я не лезла к нему, он ко мне тоже. Просто чужие люди, которых связывает только папина подпись в свидетельстве о рождении.
Когда мне было шестнадцать, у мамы начались проблемы с сердцем. Тогда я впервые взяла подработку — расклеивала объявления по подъездам, чтобы оплатить её таблетки. Потом были курсы бухгалтерии, работа в офисе, первые нормальные деньги. И всё это — не на себя. На них. На их кредиты, на их жизнь. Я не жаловалась. Это же семья, так? Дочь должна помогать.
Но вчера я узнала, что всё, за что я платила годами — квартира, дача, даже их сбережения на «чёрный день» — всё это отписано Диме. Мне — ничего. Только долги.
Я сижу за этим столом, пью остывший чай и пытаюсь понять, как так вышло. Вспоминаю, как всё начиналось. Как я, наивная, думала, что это моя обязанность — держать их жизнь на плаву.
В восемнадцать я уже работала полный день. Училась заочно, чтобы не тратить время. Мама тогда лежала в больнице, папа брал смены, но денег всё равно не хватало. Я приходила домой, падала на диван и считала: сколько осталось до зарплаты, сколько надо на лекарства, сколько на коммуналку. Иногда я мечтала о чём-то своём — о путешествии в Питер, о платье, которое видела в витрине. Но эти мечты быстро растворялись в очередном платеже за их ипотеку.
Однажды, года три назад, я зашла к ним в гости. Мама сидела на кухне, пила чай с ромашкой, как всегда, жалуясь на давление. Папа смотрел телевизор, что-то про футбол. Я принесла продукты, положила на стол пачку денег — на очередной платёж за дачу.
— Леночка, ты же знаешь, как нам тяжело, — сказала мама, глядя куда-то в сторону. — Если бы не ты, мы бы совсем пропали.
— Да, знаю, — ответила я, стараясь не показать усталость. — Всё нормально, мам.
Папа промолчал. Он вообще редко говорил со мной о деньгах. Просто брал и кивал. Я думала, это его способ сказать спасибо.
Теперь я понимаю, что это было не спасибо. Это было что-то другое.
Вчера я была у нотариуса. Мама попросила забрать какие-то документы для неё, что-то про переоформление квартиры. Я думала, это формальность. Но когда нотариус, пожилая женщина с усталыми глазами, протянула мне копию завещания, я замерла.
— Елена, вы уверены, что хотите это читать? — спросила она.
Я кивнула. Она вздохнула и сунула мне папку.
Я открыла. Имя в завещании — Дмитрий Сергеевич. Квартира, дача. Всё — ему. Мне — ничего.
— Это ошибка? — спросила я, чувствуя, как горло сжимается.
— Нет, Елена. Это воля ваших родителей, — ответила она тихо.
Я вышла из кабинета, не сказав ни слова. В руках — папка с правдой, которой я не ожидала.
Сижу на кухне. Чай давно остыл. Я думаю о том, как много лет я считала, что делаю это для семьи. Для тех, кто меня любит. А они просто брали. Брали всё, что я могла дать, и даже не сказали мне правду.
— Лена, ты чего такая хмурая? — голос мамы в памяти звучит так ясно, будто она рядом.
— Устала, мам. Просто устала.
Я не кричала. Не плакала. Просто положила трубку, когда она позвонила вечером.
Теперь я смотрю на эту плитку и думаю: хватит. Я больше не буду платить за их жизнь. Не буду держать на себе их долги.
Но что дальше?
Глава 2. Девочка на побегушках
Я никогда не была бунтаркой. В школе меня называли «хорошей девочкой» — училась на четвёрки, не спорила с учителями, помогала дома. Мама часто повторяла: «Леночка, ты наша умница, без тебя бы мы не справились». Я верила. Мне нравилось быть нужной.
Когда начались проблемы с деньгами, я не задавала вопросов. Мама болела, папа работал как проклятый, а я — я просто делала, что должна. Первая подработка, потом вторая, потом офис. В двадцать лет я уже вела бухгалтерию для небольшой фирмы, считала их налоги и свои долги. Да, свои. Потому что их кредиты давно стали моими.
— Лен, ты не представляешь, как нам это важно, — говорила мама, когда я приносила деньги. — Мы потом всё вернём, вот увидишь.
Я кивала. Верила. Думала, что это временно. Что они встанут на ноги, и я смогу жить своей жизнью. Но временно растянулось на пятнадцать лет.
Дима в нашей жизни почти не появлялся. Я знала, что он живёт где-то в Москве, работает в какой-то крупной компании. Иногда он звонил папе, говорил коротко, по делу. Я не лезла в их отношения. Мне казалось, что это не моё дело. Однажды, лет пять назад, он зашёл к родителям, когда я была там.
— Привет, — буркнул он, даже не посмотрев на меня.
— Привет, — ответила я, чувствуя себя лишней.
Он поговорил с папой в другой комнате, а потом ушёл. Я не знала, о чём они говорили, но мама тогда сказала:
— Дима занятой, у него своя жизнь. Не обижайся, Лен.
Я и не обижалась. Мне было всё равно. У меня была моя семья — мама и папа. Я работала для них. Жила для них.
Вчерашний день перевернул всё. Я сижу в своей однушке, смотрю на телефон, где мигает пропущенный звонок от мамы. Я не перезвонила. Не смогла.
В голове крутится наш последний разговор.
— Лен, ты бы зашла, а? Нам с папой так тебя не хватает, — её голос был мягким, как всегда.
— Мам, я занята. Работа, — соврала я.
На самом деле я просто не хотела снова слушать про их проблемы. Про то, как им тяжело. Про то, что без меня они не справятся. Я устала быть их спасательным кругом.
Нотариус вчера смотрела на меня с жалостью.
— Елена, это случается. Родители иногда делают странный выбор.
— Странный? — переспросила я, чувствуя, как внутри что-то ломается. — Это не странный. Это… несправедливо.
Она пожала плечами.
— Завещание можно оспорить. Но это сложно.
Я не хочу ничего оспаривать. Я просто хочу понять, почему. Почему они выбрали его. Почему мне — только долги.
Я вспоминаю, как в прошлом году чинила дачу. Крыша текла, папа жаловался, что не может сам. Я нашла бригаду, заплатила. Дима тогда даже не позвонил. Не спросил, как дела. А теперь эта дача — его.
Я беру телефон, открываю банковское приложение. На счету — пара тысяч. Всё, что осталось после очередного платежа за их ипотеку. Я кладу телефон на стол.
— Хватит, — говорю я вслух, хотя в комнате никого нет.
Моя кошка Мурка смотрит на меня с подоконника, будто понимает. Я встаю, беру чашку и иду к раковине. Пора мыть посуду. Пора жить своей жизнью.
Глава 3. Пустые слова
Сегодня утром я поехала к родителям. Не потому, что хотела. Просто нужно было забрать свои вещи из их квартиры. Старые книги, пара свитеров, какие-то мелочи. Я не планировала говорить с ними. Не была готова.
Мама открыла дверь, улыбнулась.
— Леночка, наконец-то! А я всё звоню, звоню…
— Я занята была, — ответила я, проходя в прихожую.
Папа сидел в комнате, смотрел новости. Он мельком глянул на меня и кивнул. Как всегда.
Я собрала свои вещи в пакет, стараясь не смотреть на них. Мама суетилась вокруг, пыталась завести разговор.
— Лен, ты бы осталась, поели бы вместе. Я борщ сварила, твой любимый.
— Не хочу, мам. Мне пора.
Она замолчала, посмотрела на меня внимательно.
— Что-то случилось? Ты какая-то не такая.
Я могла бы сказать. Могла бы выложить всё — про завещание, про Диму, про долги. Но вместо этого я просто покачала головой.
— Ничего. Просто устала.
Вышла из квартиры, не оглянувшись. В подъезде пахло сыростью, как всегда. Я вспомнила, как в детстве бегала здесь с подружками, как мечтала о большой жизни. А теперь я просто таскаю их долги на своих плечах.
В машине я сидела минут десять, прежде чем повернуть ключ. В голове крутился голос нотариуса: «Это их воля». Их воля. Не моя.
Я вспомнила, как в двадцать пять лет отказалась от отпуска, чтобы оплатить мамину операцию. Как брала кредит, чтобы закрыть их долг за коммуналку. Как каждый раз, когда мне хотелось что-то купить себе, я думала: «Ладно, в следующий раз».
А Дима? Что сделал он? Почему он? Я не знаю его жизни, но знаю, что он никогда не был рядом. Не звонил, не спрашивал, не помогал.
Я еду домой, и в груди что-то ноет. Не злость. Не обида. Просто пустота.
Дома я сажусь за ноутбук, открываю таблицу с расходами. Последний платёж за их ипотеку — три дня назад. Я удаляю строку с автоплатежом. Пальцы дрожат, но я нажимаю «сохранить».
— Всё, — шепчу я. — Больше не буду.
Мурка трётся о мою ногу. Я глажу её и думаю: что дальше? Как жить, когда всё, во что ты верил, оказалось ложью?
Глава 4. Тень брата
Я почти не знаю Диму. Он для меня — как тень, которая иногда мелькает на горизонте. Высокий, молчаливый, всегда в тёмном пальто. Я видела его, может, раз десять за всю жизнь. Он не был частью нашей семьи. Не был моим братом.
Но сегодня я решила позвонить ему. Не знаю, зачем. Может, хотела услышать его голос. Понять, знает ли он.
— Алло, — его голос был таким же холодным, как я помнила.
— Дима, это Лена.
— А, Лена. Что случилось?
Я не знала, с чего начать. Сказать про завещание? Спросить, почему он? Я замялась.
— Просто… хотела поговорить.
— О чём? — в его голосе не было ни капли тепла.
— Ты знал, что родители всё тебе отписали? Квартиру, дачу, всё?
Пауза. Долгая, тяжёлая.
— Да, знал, — наконец сказал он. — Это их выбор.
— Их выбор, — повторила я, чувствуя, как горло сжимается. — А мои пятнадцать лет? Мои деньги?
— Лена, я не просил их об этом, — его голос стал чуть мягче, но всё ещё далёким. — Они сами решили.
— А ты не отказался, — выпалила я.
Он молчал. Потом сказал:
— Это не моя вина.
Я положила трубку. Слёзы жгли глаза, но я не дала им вырваться. Не его вина. Чья тогда?
Я вспомнила, как однажды видела его с женой и ребёнком в парке. Он улыбался им, выглядел счастливым. Я тогда подумала: хорошо, что у него всё в порядке. А теперь я думаю: почему его счастье — за мой счёт?
Я открываю окно, впуская холодный воздух. Октябрь. Листья падают, как мои надежды. Я больше не хочу быть их спасением. Но как жить без них? Они — моя семья. Были.
Я беру ноутбук, открываю сайт с билетами. Питер. Я всегда хотела туда поехать. Пальцы замирают над кнопкой «купить».
— Ещё не время, — говорю я себе.
Но время придёт. Я знаю.
Глава 5. Пустая кухня
Мама звонит каждый день. Я не беру трубку. Не потому, что злюсь. Просто не знаю, что сказать. Как объяснить, что я чувствую? Что я устала быть их банкоматом?
Сегодня она оставила голосовое сообщение:
— Леночка, ты чего пропала? Мы волнуемся. Приезжай, а?
Я удалила сообщение. Впервые за много лет я не побежала к ним по первому зову.
Я вспоминаю, как мы с мамой пекли блины на той самой кухне с потрескавшейся плиткой. Ей тогда было лучше, она смеялась, мазала мне нос мукой.
— Ты моя умница, — говорила она.
Я верила. Я была их умницей. А теперь я — никто.
Папа звонил только раз. Его голос был усталым, как всегда.
— Лена, что за дела? Мама плачет.
— Пап, я не могу, — сказала я и сбросила звонок.
Я не плакала. Не кричала. Просто сидела в тишине.
На работе я взяла отпуск. Впервые за три года. Начальник удивился, но подписал заявление.
— Ты в порядке, Лена? — спросил он.
— Да, — соврала я.
В порядке ли я? Я не знаю. Я знаю только, что больше не хочу платить за их жизнь. За их выбор.
Я открываю шкаф, достаю старый альбом. Там — мои детские фото. Я с мамой, с папой. Счастливая. Наивная. Я закрываю альбом, кладу его обратно.
— Хватит, — говорю я Мурке. Она мурлычет в ответ.
Я иду на кухню, ставлю чайник. Пора начинать жить. Но как?
Глава 6. Шаг назад
Сегодня я поехала на дачу. Не к родителям — просто посмотреть. Это место, за которое я платила, но которое никогда не было моим.
Деревянный домик, облупившаяся краска, старый забор. Я ходила по участку, вспоминала, как помогала папе копать грядки. Он тогда молчал, как всегда. Я думала, он просто такой. А теперь думаю: может, он просто не хотел меня видеть?
Я сажусь на крыльцо. Вспоминаю, как мама учила меня плести венки из одуванчиков. Как папа чинил мне велосипед. Как я верила, что мы — семья.
В кармане звонит телефон. Мама. Я не беру.
— Лена, ты где? — её голос в голове звучит так ясно.
— Далеко, — шепчу я.
Я встаю, иду к машине. Дача больше не моя. Как и их жизнь.
Дома я открываю ноутбук, ищу курсы. Может, маркетинг? Может, дизайн? Я не знаю, чего хочу. Но знаю, что хочу чего-то своего.
Я удаляю ещё один автоплатёж. Теперь за мамины лекарства. Пальцы больше не дрожат.
— Прости, мам, — говорю я в пустоту. — Я больше не могу.
Мурка прыгает на колени. Я глажу её и смотрю в окно. Там — осень. И, может быть, новая жизнь.
Глава 7. Тишина
Прошёл месяц. Я не звонила им. Они звонили мне. Мама плакала в трубку, папа молчал. Я не объясняла. Не просила объяснений. Просто жила.
На работе я взяла новый проект. Впервые за долгое время мне было интересно. Я купила билет в Питер. Еду через неделю.
Сегодня я встретилась с подругой. Она знает всё.
— Лен, ты правильно сделала, — сказала она за кофе. — Ты не их рабыня.
— Я знаю, — ответила я. — Но всё равно больно.
Она кивнула.
— Пройдёт.
Пройдёт ли? Я не знаю. Я знаю только, что больше не плачу их долги. Не бегу по первому звонку. Не живу их жизнью.
Я сижу на своей кухне. Мурка спит на подоконнике. Чайник шумит. Я смотрю на билет в Питер, лежащий на столе.
— Это мой выбор, — говорю я тихо.
Что будет дальше? Я не знаю. Но впервые за много лет я чувствую себя свободной.