— Мам, а папа придет? — Кирилл в сотый раз заглядывал в кухню, где Надежда украшала торт шоколадными фигурками динозавров.
Её рука дрогнула. Тираннозавр упал на бок, раздавив сахарную пальму.
— Не знаю, солнышко. Папа… папа очень занят.
Ложь обжигала горло. Занят. Да, наверное, занят — в постели с очередной девицей, которая годится ему в дочери. Надежда поправила динозавра, стараясь не смотреть сыну в глаза.
Квартира гудела от детских голосов. Десять мальчишек носились по комнатам, играя в прятки, в войну, во что-то невообразимо шумное. Родители привели детей, вежливо улыбнулись, некоторые остались помочь. Никто не спрашивал про Дениса — все знали.
В районе их дом называли “тот, где скандалы”. Соседи привыкли к ночным крикам, к звукам бьющейся посуды, к пьяным песням под окнами. Привыкли видеть Надежду с опухшими от слез глазами и неуклюжим гримом, скрывающим синяки. Привыкли к тому, что Денис приводит домой девиц, пока жена на работе.
Но сегодня был день рождения Кирилла. Десять лет — первый юбилей. Надежда готовилась две недели: копила деньги на подарки, договаривалась с аниматором, пекла любимые пирожки с капустой. Всё должно было быть идеально. Хотя бы сегодня.
— Задувай свечки! — крикнул кто-то из детей.
Кирилл набрал полную грудь воздуха. Десять свечек погасли разом, комната взорвалась аплодисментами. Надежда смотрела на сына и видела Дениса — те же карие глаза, тот же подбородок. Только взгляд другой. Не наглый, не самоуверенный. Печальный взгляд ребенка, который слишком рано повзрослел.
Праздник удался. Дети веселились, аниматор в костюме пирата устроил настоящее представление, торт съели подчистую. Родители забирали детей, благодарили за праздник. Кирилл сиял — впервые за долгое время Надежда видела его по-настоящему счастливым.
К девяти вечера квартира опустела. Кирилл, утомленный впечатлениями, лег спать, обнимая нового робота-трансформера. Надежда мыла посуду, прислушиваясь к тишине. Странная тишина — без пьяных криков, без хлопанья дверей, без…
Звонок в дверь прозвучал как выстрел.
Надежда замерла с тарелкой в руках. Сердце ухнуло вниз. Она знала — еще до того, как посмотрела в глазок. Знала по тому, как настойчиво жали на кнопку, по приглушенному женскому смеху за дверью.
Денис стоял, покачиваясь, держась за косяк. Рядом — девица в мини-юбке и топе, открывающем пупок с пирсингом. Лет двадцать пять, не больше. Блондинка с наращенными ресницами и губами, накачанными филлером.
— Надь, открывай! Я сына поздравить пришел!
В руках у него была измятая коробка — сквозь прозрачное окошко виднелась машинка. Дешевая китайская поделка из ларька у метро.
Надежда открыла дверь, загородив проход.
— Уходи. Праздник закончился.
— Как это — уходи? Я отец! Имею право!
Голос его был хриплым от водки и сигарет. От него несло перегаром и чужими духами — приторными, дешевыми. Девица за его спиной хихикнула.
— Ты не пришел утром. Не пришел днем. Сейчас десятый час, Кирилл спит.
— Я занят был! Дела у меня! — Денис попытался протиснуться в квартиру, но Надежда уперлась плечом в дверь.
— Дела? С этой?
Она кивнула на блондинку. Та перестала улыбаться, скривилась.
— Эй, ты, полегче! Я Ира, между прочим. Невеста Дениса.
Невеста. Надежда почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Не от ревности — та давно выгорела дотла. От усталости. От понимания, что это никогда не кончится.
— Мне плевать, кто ты. Убирайтесь оба.
— Я имею право поздравить сына! — заорал Денис, отталкивая жену. — Это мой сын! Я не позволю, чтобы меня тут вычеркивали!
Он ввалился в прихожую, чуть не упав. Ира следом на шпильках, цокая каблуками по полу.
— Кирюха! Сынок! Иди к папе!
Надежда схватила его за руку.
— Не смей! Ты пьяный в стельку! В таком виде ты вообще сюда не должен был приходить!
— Отвали!
Он оттолкнул ее так сильно, что она ударилась спиной о стену. Боль прошила позвоночник. Денис, шатаясь, двинулся к детской.
И замер.
В дверях стоял Кирилл. Маленький, худенький, в пижаме с человеком-пауком. Глаза огромные, испуганные. Он смотрел на отца так, словно видел чудовище из кошмара.
— Сынок… — Денис попытался улыбнуться, протянул коробку. — Это я… поздравить тебя пришел… С днем рождения, сынуля! Я же папа…
Он шагнул вперед, раскинув руки для объятий. Кирилл отшатнулся, вцепился в мамину руку.
— Пусть он уйдет… — прошептал мальчик, прячась за Надеждой. — Мама, пусть он уйдет…
В этот момент что-то лопнуло внутри Надежды. Годы унижений, страха, попыток сохранить семью ради сына — всё полетело к чертям. Она увидела ужас в глазах Кирилла, услышала дрожь в его голосе. Её ребенок боялся собственного отца.
— Всё! — голос её сорвался на крик. — Хватит!
Она схватила Дениса за руку, развернула, потащила к выходу. Он пытался сопротивляться, но пьяное тело не слушалось.
— Ты что творишь, дура!
— Убирайся! Убирайся отсюда и не возвращайся!
Она вытолкнула его в подъезд. Денис упал на колени, коробка с машинкой покатилась по лестнице.
— Здесь тебе больше нечего делать! — Надежда кричала так громко, что голос эхом отдавался в подъезде. — Хватит совать сюда свои права, когда от обязанностей ты сбежал! Где ты был, когда у него температура под сорок? Где ты был на школьных утренниках? Где ты был все эти годы?
Двери соседних квартир приоткрывались — любопытные глаза следили за представлением. Надежде было плевать.
— С другими бабами! В кабаках! Где угодно, только не с сыном! А теперь явился — пьяный, с очередной…
— Эй! — взвизгнула Ира.
Надежда схватила ее за руку, выпихнула следом. Та даже не пыталась сопротивляться — испугалась ярости в глазах обманутой жены.
— И ты убирайся! Думаешь, ты первая? Думаешь, особенная? Через месяц он найдет другую, помоложе!
Дверь захлопнулась. Щелкнул замок. С той стороны послышался грохот — Денис колотил кулаками.
— Открой, сволочь! Это мой дом! Мой сын!
Надежда прислонилась к двери спиной. Ноги дрожали. Адреналин отступал, оставляя слабость и опустошение.
— Мама?
Кирилл стоял в коридоре, сжимая в руках робота. По щекам текли слезы.
— Иди ко мне, солнышко.
Она опустилась на пол, и сын бросился в ее объятия. Они сидели так, обнявшись, пока грохот за дверью не стих. Денис выкрикивал угрозы, Ира что-то канючила про туфли, потом их голоса удалились.
— Он больше не придет? — спросил Кирилл.
— Не знаю, милый. Но я тебя защищу. Всегда буду защищать.
— Я не хочу, чтобы он приходил. Он страшный, когда пьяный.
Надежда прижала сына крепче. Сердце разрывалось от боли. Десять лет она терпела ради него. Думала, ребенку нужен отец. Любой отец лучше, чем никакого. Оказалось — нет. Не любой.
— Прости меня, — прошептала она в макушку сына. — Прости, что так долго это терпела.
— Мам, а мы теперь будем жить вдвоем?
— Да, солнышко. Вдвоем.
— Хорошо. Мне так больше нравится.
Они еще долго сидели на полу в прихожей. Потом Надежда уложила сына спать, спела колыбельную — как в детстве, когда он был совсем маленьким. Кирилл уснул, обнимая робота.
Надежда вышла на кухню, села за стол. На столе остался недоеденный кусок торта. Динозавры растаяли, превратившись в бесформенные шоколадные кляксы.
Телефон завибрировал — СМС от Дениса. Пьяная брань, угрозы, обещания “показать ей”. Надежда удалилаё. Потом открыла контакты, нашла номер адвоката. Подруга давала, советовала позвонить. Пора было заканчивать этот кошмар официально.
Утром она проснулась от запаха блинчиков. Кирилл стоял у плиты, сосредоточенно переворачивая лопаткой очередной блин.
— Что ты делаешь, солнышко?
— Завтрак. Ты вчера устала, я решил помочь.
Надежда смотрела на сына и чувствовал радость. Десять лет. Уже такой взрослый. Такой понимающий.
— Мам, а знаешь что? — Кирилл повернулся к ней, улыбаясь. — Это был лучший день рождения. Правда. Даже несмотря на… ну, на вечер.
— Почему?
— Потому что ты была счастливой. Днем, когда гости были. Ты улыбалась по-настоящему. Я давно такой тебя не видел.
Слезы подступили к глазам. Надежда быстро смахнула их.
— Иди сюда, мой хороший.
Она обняла сына, вдохнула запах его волос — детский шампунь с ароматом яблока.
— Всё будет хорошо, правда? — спросил Кирилл.
— Да, солнышко. Теперь всё будет хорошо.
Через неделю пришло письмо от Дениса. Исписанные корявым почерком листы — попытка оправдаться, слезливые стенания о том, как он любит сына, гневные тирады об отцовских правах, угрозы отсудить ребенка.
Надежда прочитала первые строчки и бросила письмо в мусор. Не ответила. Адвокат уже готовил документы на развод и ограничение родительских прав. Денис получит официальные бумаги — пусть с ними и разговаривает.
А они с Кириллом… Они учились жить заново. Вдвоем. Без страха услышать пьяные крики, без необходимости прятаться, без постоянного напряжения.
Оказалось, счастье — это тишина в доме, блинчики на завтрак и сын, который больше не вздрагивает от звука открывающейся двери.