— Что значит «временно»? Ты что, съезжаешься с ним?
Лена устало потерла переносицу. Подруга Марина сидела напротив, накручивая на палец прядь волос.
— Марин, у меня трубу прорвало. Весь пол вскрывать надо. Месяц минимум жить негде.
— Ко мне бы переехала.
— У тебя однушка и двое детей. Куда я там?
— А у него что, хоромы?
— Обычная двушка. И мы встречаемся полтора года уже. Пора проверить, можем ли жить вместе.
Марина фыркнула, отпила кофе.
— Ладно, дело твое. Только учти — это серьезный шаг. Одно дело встречаться, другое — быт делить.
Лена знала. Конечно, знала. Но Саша был… правильным. Спокойным, надежным, предсказуемым в хорошем смысле. Никаких сюрпризов, скандалов, исчезновений на три дня. После бурных отношений с бывшим это было как глоток воды в пустыне.
— А с его мамой познакомилась? — вдруг спросила Марина.
— Пару раз виделись. На днях рождения, праздниках. Нормальная женщина.
— Нормальная, — повторила подруга скептически. — Ну-ну.
Первые три дня были идеальными. Лена привезла только самое необходимое — пару чемоданов с вещами, косметику, ноутбук для работы. Саша освободил полшкафа, половину полок в ванной. Все было мило, трогательно, по-домашнему.
Утром он варил кофе, она делала омлет. Вечером смотрели сериалы, обнявшись на диване. Обычная жизнь обычной пары.
На четвертый день Лена работала из дома. Саша ушел в офис, она осталась с ноутбуком за кухонным столом. Правки по проекту, созвон с заказчиком, куча мелких задач.
Звук ключа в замке она услышала краем уха. Подумала — Саша что-то забыл, вернулся.
— Сашенька, ты дома?
Женский голос. Лена подняла голову от экрана. В дверях кухни стояла Людмила Степановна — мать Саши. В руках — судок с чем-то, сумка через плечо.
— Здравствуйте, — Лена встала, неловко улыбнулась. — Саша на работе.
— А ты что здесь делаешь?
Прямота вопроса ошарашила. Лена замялась.
— Я… у меня ремонт дома. Саша предложил пожить у него.
— Пожить, — Людмила Степановна прошла на кухню, поставила судок на стол. — Ясно. А он мне ничего не сказал.
— Наверное, забыл.
— Мой сын ничего не забывает. Просто не посчитал нужным.
Она открыла холодильник, заглянула внутрь. Поморщилась.
— Что вы едите? Тут же ничего нет. Хорошо, я пирожки принесла. С капустой, Сашенька любит.
Людмила Степановна принялась хозяйничать — достала тарелки, разложила пирожки, поставила чайник. Двигалась уверенно, по-хозяйски. Лена стояла посреди кухни, чувствуя себя лишней.
— Садись, чего стоишь, — бросила Людмила Степановна. — Чай будешь?
— Спасибо, я кофе пью.
— Вредно это. Желудок портит. Саше я всегда говорю — пей чай. Не слушает, конечно.
Она села напротив, внимательно разглядывая Лену. Взгляд цепкий, оценивающий.
— Значит, ремонт. А что случилось?
— Трубу прорвало. Соседей затопила, теперь полы менять надо.
— Сама живешь?
— Да.
— А что так? Симпатичная вроде. Замужем была?
Лена напряглась. Допрос начинался.
— Была. Развелась три года назад.
— Детей нет?
— Нет.
— А почему? Не хотела? Или не получилось?
— Людмила Степановна, это личное…
— Да ладно тебе, мы же теперь почти родственники, — женщина махнула рукой. — Раз уж ты тут живешь. Временно, конечно.
Она подчеркнула последнее слово. Лена промолчала.
— Пирожок попробуй. Я по маминому рецепту делаю. Саша с детства их обожает.
Лена откусила кусочек. Пирожок был вкусный — тесто воздушное, начинка сочная.
— Очень вкусно.
— То-то же, — Людмила Степановна довольно улыбнулась. — Он всегда мою еду любил. Остальное — так, мимо.
Она наклонилась ближе, понизила голос.
— Готовить умеешь?
— Умею.
— А что готовишь? Саша привередливый. Не ест острое, жареное не любит. Супы только на курином бульоне.
— Мы справляемся.
— Справляетесь, — повторила Людмила Степановна. — Ну-ну.
Она встала, прошлась по кухне. Открыла шкафчики, заглянула в мойку.
— Посуда грязная. Я вот всегда Саше говорю — сразу мой. А он откладывает.
— Это моя кружка. Я потом помою.
— Потом, потом… Знаю я эти “потом”. Бардак разводится.
Людмила Степановна взяла кружку, начала мыть. Лена сжала кулаки под столом. Спокойно. Это мать Саши. Надо быть вежливой.
— Я сама помою, правда.
— Да уж сделано. Ты работай, не отвлекайся.
Но работать было невозможно. Людмила Степановна гремела посудой, что-то бормотала себе под нос, переставляла вещи на полках.
— А это что? — она держала в руках пачку кофе. — Дорогой какой. Саша не пьет такой.
— Это мой.
— А, ну тогда ладно. Хотя могла бы и ему купить. Раз уж тут живешь. Бесплатно, между прочим.
Лена глубоко вздохнула. Сосчитала до десяти.
— Людмила Степановна, я работаю. Может, давайте вечером поговорим? Когда Саша придет.
— Работаешь, — женщина села обратно. — А кем работаешь?
— Дизайнер. Веб-дизайнер.
— Это в интернете что ли? Не понимаю я эти ваши профессии. Вот я всю жизнь учителем проработала. Детей учила. Это — труд. А вы там картинки рисуете.
— Это тоже труд.
— Может, и труд. Зарплата хоть нормальная?
— Достаточная.
— Достаточная для чего? Квартиру снимаешь?
— Своя квартира.
— А, ну тогда понятно, зачем Саша нужен. Ремонт — дело дорогое.
Лена вскинулась.
— Что вы имеете в виду?
— Ничего, — Людмила Степановна пожала плечами. — Просто думаю вслух. Бывает же — женщина одна, денег нет, тут мужчина подвернулся. Удобно.
— Я сама оплачиваю свой ремонт.
— Конечно-конечно. Я не о том. Просто Саша — добрый. Наивный даже. Ему тридцать три, а он как мальчик. Я всегда за него переживаю.
Телефон Лены зазвонил. Заказчик. Она извинилась, ушла в комнату. Разговор затянулся на полчаса. Когда вернулась, Людмила Степановна сидела на диване, смотрела телевизор.
— Я буду ждать Сашу. Не обращай внимания.
Саша вернулся в семь. Увидел мать, удивился.
— Мам? Ты чего здесь?
— Пирожки принесла. Ты же любишь.
— Спасибо, но можно было предупредить.
— С каких пор мне нужно предупреждать, чтобы прийти к сыну? — Людмила Степановна обиженно поджала губы.
— Мам, просто… Лена здесь сейчас живет. Неудобно как-то.
— Ей неудобно? В твоей квартире? Может, ей в гостиницу тогда?
— Мам!
— Что “мам”? Я что-то не то сказала? Пришла к сыну, еды принесла. Преступление?
Лена молча ушла на кухню. Слышала, как они разговаривают в комнате — Саша что-то тихо объяснял, мать возмущалась.
За ужином было тихо. Людмила Степановна ушла, обиженно поджав губы. Саша выглядел виноватым.
— Прости. Она не со зла.
— Я понимаю.
— Просто привыкла, что это ее территория. Мы же десять лет здесь с ней жили, пока она квартиру не купила.
— Саш, а у нее есть ключи?
— Ну да. А что?
— Может, заберешь? Неудобно как-то. Вдруг опять зайдет, когда я… ну, не одета.
Саша нахмурился.
— Лен, это моя мама. Она не чужой человек.
— Я понимаю. Но все-таки…
— Давай не будем из мухи слона. Она редко заходит.
Лена промолчала. Не хотелось ссориться в первую же неделю.
«Редко» оказалось три раза в неделю. Людмила Степановна приходила то с едой, то «вещи забрала», то «скучно дома». Всегда без предупреждения, всегда по-хозяйски.
Критиковала все — как Лена готовит («суховато»), как убирает («пыль на полках»), как одевается («что за мода такая»). При Саше сдерживалась, без него давала волю языку.
— Я вот смотрю на тебя и думаю — что Саша в тебе нашел? — как-то сказала она, когда они остались вдвоем.
— Спросите у него.
— Спрашивала. Мычит что-то невразумительное. «Хорошая она, мам». Хорошая. Все хорошие, пока замуж не выйдут.
— Мы не собираемся пока жениться.
— А что тогда? Так жить? Я Сашу не для того растила, чтобы он с кем попало сожительствовал.
«С кем попало». Лена прикусила язык.
— Людмила Степановна, давайте будем взаимно вежливы.
— А я невежлива? Я правду говорю. Не нравится — не слушай.
Вечером Лена попыталась поговорить с Сашей.
— Она меня не принимает. Вообще.
— Лен, ну что ты. Мама просто… специфическая. Привыкнешь.
— А если не хочу привыкать к хамству?
— Это не хамство. Это забота. По-своему, но забота.
— Саш, она сегодня сказала, что ты со мной «с кем попало сожительствуешь».
Он поморщился.
— Не обращай внимания. У нее язык без костей.
— А ты? Ты будешь что-то делать?
— А что я могу сделать? Это моя мать. Я не могу ей рот заткнуть.
— Можешь поговорить. Объяснить. Защитить меня, в конце концов.
— Лен, ну что ты как маленькая? Защитить от чего? От слов? Не слушай и все.
Легко сказать — не слушай. Когда каждый день под обстрелом.
Переломный момент случился через три недели. Лена вернулась с встречи уставшая — сложный клиент, трудные переговоры. Мечтала о душе и тишине.
Дома был аншлаг. Людмила Степановна сидела на кухне с какой-то женщиной, пили чай.
— А, вот и она, — сказала при виде Лены. — Знакомься, это Ирочка. Дочка моей подруги. Умница, красавица, кандидат наук.
Ирочка — блондинка лет двадцати пяти — мило улыбнулась.
— Очень приятно.
— Взаимно, — Лена кивнула. — Я пойду в комнату.
— Подожди, — Людмила Степановна жестом остановила. — Ирочка работает в институте, где Саша консультирует. Они, оказывается, знакомы. Правда, мило?
Намек был толщиной с бревно. Лена устало потерла виски.
— Очень мило. Извините, у меня голова болит.
Она ушла в спальню, закрыла дверь. Достала телефон, написала Саше: «Твоя мама привела смотрины. Блондинку. Иди домой, разбирайся».
Ответ пришел через минуту: «Что за бред? Какие смотрины?»
«Приезжай и увидишь».
Саша примчался через сорок минут. Лена слышала голоса — он что-то говорил матери, та оправдывалась. Ирочка, видимо, сбежала при первой возможности.
— Мам, это перебор! — голос Саши звучал устало. — Какого черта ты девушек мне водишь?
— Я никого не вожу! Ирочка сама пришла, документы какие-то принесла. Мы просто чай пили!
— Мам, ну хватит. При чем тут документы? Ты специально это устроила.
— А что такого? Красивая девушка, образованная. Не то что…
— Мам!
— Что «мам»? Я плохого хочу? Посмотри правде в глаза — что она тебе дает? Готовит плохо, убирает кое-как, детей не хочет…
— Откуда ты знаешь, чего она хочет?
— Вижу. Карьеристка. Таким семья не нужна, им только деньги и успех.
Лена встала, подошла к двери. Хватит. Достаточно.
Вышла в прихожую, где они стояли — Саша красный от смущения, Людмила Степановна с праведным гневом на лице.
— Все, — сказала Лена спокойно. — Я съезжаю.
— Лен, подожди…
— Нет, Саш. Хватит. Людмила Степановна права — я вам не подхожу. Не умею готовить пирожки, не мечтаю о детях, работаю слишком много. Ищите Ирочку. Или Машеньку. Или кого мама подберет.
Она пошла в спальню, достала чемодан. Людмила Степановна молчала, видимо, не ожидала такой реакции.
— Лена, не надо, — Саша пошел следом. — Давай поговорим.
— О чем? Ты три недели видишь, что происходит. И что сделал? Ничего. «Не обращай внимания». «Она не со зла». «Это моя мать».
— А что я должен был сделать?
Лена остановилась, посмотрела на него.
— Хотя бы попытаться. Поговорить с ней серьезно. Забрать ключи. Установить правила. Показать, что я — твой выбор, а не временная замена.
— Ты не временная…
— Да? А почему тогда твоя мать ведет себя так, будто я мебель? Приходит когда хочет, говорит что хочет, девушек тебе водит?
Саша молчал. Людмила Степановна встала в дверях.
— Вот и правильно, что уходишь. Нечего парню голову морочить.
— Мам, выйди! — рявкнул Саша.
— Не ори на мать!
— Выйди, я сказал!
Она ушла, громко хлопнув дверью. Саша сел на кровать, взял Лену за руку.
— Прости. Я… я не знаю, что делать. Она всегда такой была. Властной. Я привык.
— А я не привыкла. И не хочу.
— Но ты же любишь меня?
— Люблю. Но я не подписывалась жить в состоянии войны. Где каждый день — бой за территорию. За право готовить на твоей кухне. За право спокойно работать. За право быть с тобой.
— Я поговорю с ней…
— Саш, — Лена села рядом, — я не ухожу от тебя. Я ухожу от этой ситуации. Где ты разрываешься между нами. Где не можешь выбрать. Где я всегда буду проигрывать — просто потому, что я не родная кровь.
— Это не так…
— Так. Ты сам это знаешь.
Она собрала вещи быстро — опыт переездов. Саша сидел на кровати, смотрел в пол.
— Куда ты?
— К Марине пока. Потом что-нибудь сниму.
— А ремонт?
— Доживу как-нибудь.
У двери обернулась.
— Саш, я правда тебя люблю. Но любовь — это не только чувства. Это действия. Выбор. Ты свой сделал.
— Я не делал никакого выбора!
— Вот именно.
Два дня тишины. Лена жила у Марины, спала на раскладушке на кухне. Подруга не лезла с вопросами — видела, что больно.
На третий день позвонил Саша.
— Лен, можно встретиться?
— Зачем?
— Поговорить. Пожалуйста.
Они встретились в кафе — нейтральная территория. Саша выглядел помятым, небритым.
— Я с мамой говорил. Серьезно говорил. Сказал, что если она не изменит отношение, я прекращу общение.
— И что она?
— Плакала. Говорила, что я неблагодарный. Что она всю жизнь мне посвятила. Что теперь я ее бросаю ради какой-то женщины.
— Какой-то, — повторила Лена.
— Это ее слова, не мои. Лен, я правда пытаюсь. Но это сложно. Она же… она же моя мать.
— Я понимаю.
— Тогда вернись. Я ключи у нее забрал. Поставлю границы. Научусь.
Лена покачала головой.
— Саш, дело не в ключах. И даже не в твоей маме. Дело в том, что когда мне было плохо, ты не был на моей стороне. Ты пытался усидеть на двух стульях.
— Я не хотел никого обижать…
— И обидел меня. Понимаешь? Я три недели жила как на вокзале. Не знала, когда твоя мать придет, что скажет, кого приведет. А ты говорил — не обращай внимания.
— Прости. Я правда не справился.
— Я знаю. Ты не злой. Не жестокий. Просто… не смог меня защитить. От самого близкого тебе человека.
— Но я же теперь понял…
— Саш, — Лена взяла его за руку, — я не злюсь. Правда. Но я не могу вернуться. Потому что ничего не изменилось. Ты все еще разрываешься. Все еще чувствуешь вину. Все еще не можешь выбрать.
— А ты хочешь, чтобы я выбрал между тобой и матерью?
— Нет. Я хочу, чтобы ты выбрал между взрослой жизнью и вечным детством. Между своими решениями и маминым контролем. Между партнерством и зависимостью.
Саша молчал. Потом тихо сказал:
— Я даже не ждал, что ты совершишь подвиг. Отрежешь ее или типа того. Просто надеялся, что не оставишь меня одну с этим.
— Но я оставил.
— Да.
— И этого достаточно, чтобы уйти?
Лена встала, накинула куртку.
— Знаешь, Саш, иногда люди расстаются не потому, что разлюбили. А потому, что любовь — это работа двоих. А когда работает только один…
Она не договорила. Поцеловала его в щеку и ушла.
Саша остался сидеть в кафе. Достал телефон, увидел сообщение от мамы: «Сыночек, я суп сварила. Приезжай ужинать».
Он смотрел на экран и думал — сколько еще супов, пирожков, заботливых смс? Сколько еще лет маминых ужинов в одиночестве?
Телефон завибрировал снова. Мама: «Ты где? Остывает все».
Саша выключил телефон. Заказал виски. Потом еще один.
Может, когда-нибудь он научится. Вырастет. Сможет.
Но не сегодня. И не с Леной.
А она… Она снимет квартиру. Закончит ремонт. Встретит человека, который не оставит ее одну в битве за право быть рядом.
Потому что любовь — это не только чувство.
Это выбор. Каждый день.
И мужество этот выбор отстаивать.