Мария Павловна с улыбкой смотрела на свою взрослую внучку Евгению. Бабушка сочувствовала ей, так как искренне понимала, чем она расстроена. Пожилая женщина тихонько погладила девушку по плечу.
– Женечка, да оставь ты переживания, всё равно для Ани Дима будет самым лучшим, – произнесла бабуля, – он же её отец. К тому же, видятся они редко.
– Понимаешь, бабуль, – возмущалась Евгения, – я для Ани плохая, так как ругаю её, заставляю пить невкусное лекарство, есть каши, убирать игрушки, а папа у нас всегда молодец.
Мария Павловна улыбнулась, а потом вспомнила, как всё начиналось… Пять лет назад её внучка родила дочь Анну.
Так случилось, что в свои девятнадцать Женя без памяти влюбилась в однокурсника Диму. Дочка и слушать никого не хотела, когда родители просили подумать и не кидаться в омут с головой, заняться учебой и думать о будущем. Поэтому они даже не удивились, когда однажды вечером Женя подошла к матери и отцу с сообщением о том, что беременна. Она волновалась, но не тянула с правдой.
– Мы любим друг друга и хотим этого ребенка, – сказала Женя, даже не допуская никаких иных вариантов.
Поняли мать с отцом, что поздно вразумлять дочь да что-то запрещать. Дело сделано, что уж теперь скажешь? Да и Дима им нравился – добродушный, веселый паренек. Правда, такой же молодой и бесшабашный, живет на деньги родителей, жилья нет своего – да только все эти недостатки проходящие. Разве отец Жени не был бедным студентом? Вот и Дима встанет крепко на ноги и ответственность появится – было бы желание.
Устроили молодым свадьбу, квартиру сняли, а там и малышка родилась. Росла Анютка на радость всем спокойная, послушная и здоровенькая. Да вот только вскоре после её рождения покой родные потеряли – ссориться начали Женя с Димой. Молодой отец души не чаял в дочурке, да только скучно ему было возиться с ней. Да и работа все силы отнимала – и так уж пришлось на заочное обучение перевестись. Придет, на руках поносит, поцелует, поиграет и всё. А пеленки, зубки, подъемы по ночам – это Женина обязанность.
А Женя с ума начала сходить одна с ребенком, хотя и помощники были у неё. И баба Маня помогала, и свои родители, и Димкина мать.
– Ты, значит, можешь с друзьями после работы встретиться, а я, получается нет? – высказывала Женя мужу, когда он приходил домой.
– А тебе никто и не запрещает с подругами видеться, – оправдывался недовольный муж.
– Как же я пойду, если мне надо с Аней сидеть? – возмущалась молодая мать. – А если кто и помогать приходит, так мне в то время надо еще готовить и убираться. Да и выспаться хочется.
– Готовь и убирайся, ты же дома сидишь, – ругался на супругу Дима. Он и правда не понимал, как жена может уставать, если ей на работу не нужно ходить. Еще и помощники имеются. Да и машинка стиральная есть, и пылесос, и памперсы.
Женя начинала плакать, а то и кричать. Злило её, что муж понимать ничего не хочет. Приходит с работы , поест, дочку минут пятнадцать на руках потаскает, затем заваливается на диван и тут же в телефон утыкается или вообще спать ложится. А иногда еще хуже – с друзьями в кино ходит или в чужом гараже другу авто помогает ремонтировать.
Частые ссоры привели к распаду молодой семьи.
Вот так и разбежались молодые. Дима к своей матери уехал, а Женя к своим родителям перебралась. Вскоре дочка пошла в садик, Женя на работу устроилась, вроде полегче стало. Институт она так и не закончила.
Дима два раза в неделю обязательно звонил, спрашивал, как там малышка. Просил фотографии и видео присылать. Какие-то деньги переводил, небольшие правда. Раз в неделю мог и забежать с подарками.
Анюта росла, папе всегда радовалась. Со слезами отрывали малышку после часовой прогулки с отцом. Порой с обидой смотрела дочка на мать, которая уводила её с площадки и требовала прекратить слезы.
– Бабуль, ну почему такая несправедливость? – плакала Женя. – Я все силы отдаю Анюте и ночи с ней сижу, когда болеет. А Димка придет с плюшевым зайцем, на качелях покатает и он для неё самый лучший.
– Не злись, мое солнышко, без толку оно, – твердила бабуля добрым голосом, – нипочем дочкину любовь к отцу из сердца не вытравишь, да и не надо. Ведь чувство это душу согревает. Девочке и живется легче, когда папиной лаской согрета.
– Ты-то, бабуль, откуда знаешь? – с легкой насмешкой спросила Женя, впрочем, на ответ и не рассчитывая. – Тебя, что ли, отцовская любовь согревала?
Бабушку не обидела ирония внучки. Глаза на минуту стали грустными, но потом вновь заискрились радостью. Появились во взгляде слёзы, а вот губы в улыбке расплывались.
– Ты чего, бабуль, плачешь, вспомнила о чем-то? – спросила Женя, почувствовав легкие угрызения совести за пренебрежительный тон по отношению к старушке.
Бабушка молча встала, достала свой паспорт и вытащила из-под обложки маленькую черно-белую фотокарточку. Только она-то и осталась у неё в память об отце. Женя с любопытством посмотрела на мужчину, который был изображен на фото.
– Это твой прадед, Павел Семеныч Белоусов, – произнесла баба Маня и провела пальцем по крохотной карточке, – он один меня растил, матушка моя рано ушла.
– Вот прямо один? – поразилась Женя, сразу же позабыв о своих отношениях с бывшим супругом.
Бабушка усмехнулась. Много лет думала, что для отца она свет в окошке. По крайней мере, для нее он точно был самым дорогим человеком на свете. Много лет жила она с теплотой в сердце и глубоким уважением к своему дорогому папе.
Даже сейчас, когда память изменяла Марии Павловне, она могла в мельчайших деталях вспомнить каждый подарок отца. Она помнила каждый его взгляд, каждый час, проведенный с ним. Долгие годы она лелеяла в памяти эти яркие, прекрасные мгновения. А вот недели, месяцы и годы, что провела юная Маня с женщинами отца, будто смешивались в одну серую унылую массу.
– Расскажи мне о своем папе, бабуль, – попросила Женя шепотом.
Бабушка улыбнулась и налила две большие кружки чаю. Затем она пошла к своей правнучке и дала ей шкатулку со своими старыми бусами. Глаза девочки загорелись, а бабуля довольно кивнула – теперь Анюта долго будет занята. Оно и хорошо – ведь рассказ бабы Мани об отце будет совсем не коротким.
1945 год
Павел Белоусов вернулся с фронта живым и почти что здоровым. Длительное переохлаждение при выполнении боевых задач сказалось на общем состоянии мужчины – у него ныли суставы, появились некоторые проблемы со здоровьем. И всё же Павлу повезло намного больше, чем многим его товарищам.
Впрочем, возвращался он домой без особой радости. Павлу сообщили, что его супруга Тамара умерла от воспаления легких за три месяца до капитуляции Германии.
Он знал, что его ждет дочь – Маня родилась в 1941 году. Когда Павел ушел на фронт, ей было всего два месяца. Малышку не забрали в детский дом – она осталась с бабушкой по материнской линии.
Глубокая нежность тронула сердце вернувшегося бойца, когда он увидел испуганные глазёнки дочери. Почти сразу девчушка потянулась к отцу – по утрам они вместе пили чай на общей кухне. Папа рассказывал Мане захватывающие истории про фронтовую жизнь, упуская страшные подробности. А ещё пел весёлые песни, из-за которых на кухню собирались все жильцы коммунальной квартиры.
Павел вернулся на свой завод. Он работал механиком волочильного цеха. Уходил он рано утром, а возвращался затемно.
Вскоре маленькую семью Белоусовых постигло ещё одно горе – умерла мать бывшей жены Павла, его теща. Со страхом мужчина думал о том, как управится он с маленькой дочерью.
– Определишь ребенка в детский сад, а со временем найдешь женщину, которая заменит ей мать, – успокаивал одинокого отца его товарищ Василий.
– Да где ж я ее найду? – воскликнул Павел. – Пока такая женщина появится, Манька уж сама невестой станет.
– Эээ, не скажи, – покачал головой Василий, – сейчас хороших мужиков мало осталось. Выкосила война нашего брата. Любая вдова такому, как ты, рада будет. А можешь и к девчатам присмотреться. Сойдешься с молодой, ещё детей народите.
И думать не мог тогда Павел о других детях. Да и о женщинах не думалось поначалу. А потом затянуло…
***
– Ты говорил, мы будем ходить в кино, театр, – надула губы молоденькая Зина, – а я выходные просидела дома одна с твоим ребенком!
– Ну ладно тебе, – примиряюще ответил Павел, обнимая девушку, – я должен был помочь другу.
– А я могла уехать к матери в деревню, – капризничала красавица, – но ты мне повесил на шею свою дочь.
– Мне не с кем больше оставить Маню, – укоризненно глядя на Зину, произнес Павел, – не будь такой эгоисткой.
Целый год длился роман Павла с Зинаидой, молоденькой продавщицей галантерейного магазина. Они и узаконить отношения планировали, но не выдержала Зина, топнула ногой.
– Я всё свое свободное время провожу с девчонкой! – воскликнула девушка в гневе. – Ты скидываешь на меня своего ребенка и убегаешь.
– Ты ведь женщина, будущая мать, – обиженно отвечал Павел, – я думал, ты будешь относиться к Мане, как к родной дочери. А ты оказалась…
Маня слушала эти разговоры, прячась за стенкой. Она прижимала к груди плюшевого медведя, которого подарил ей отец, и плакала. Ей было так обидно за папу!
Это все Зинка… До чего невыносимы были дни, проведенные с ней. Какую же противную кашу-размазню варила она и пичкала Маню. Еще и бранила, когда девочка ненароком разбила тарелку, и жидкая овсянка испачкала пол.
Ах, если бы не Зина, Маня с папой всегда были бы вместе. Ходили бы в зоопарк и гуляли по скверам, ели бы мороженое и запивали его сладкой газировкой. И никогда-никогда не ели бы ужасную Зинкину кашу.
Как счастлива была Маня, когда Зина ушла из их жизни. Папа почему-то был совсем не рад. Странно, они ведь столько ругались.
Когда ушла Зина, в детский сад девочку было водить некому. Целый день она сидела дома. А в обед бабушка Оля, соседка по коммунальной квартире, приходила покормить её супом.
Баба Оля Мане нравилась. Девочка много раз слышала, как хвалила она её отца перед соседями и приятельницами, что заходили к ней в гости.
– Вот Пашка молодец-мужик! – говорила она. – Один малую дочь воспитывает. Бабу бы ему хорошую, чтоб за Манькой приглядывала, да своих детушек бы ему родила.
От одного лишь грустно было девочке. Выпроваживала соседка её отца по вечерам да выходным дням.
– Пусть мужик развеется, а то ведь так и с ума сойдет, – говорила старуха кому-то в коридоре, – а так погуляет-погуляет, да найдет бабу дельную.
Выглядывала Маня в окно – всё папу ждала. Вот уже отец Таньки домой пришел и ужинает. И Толькин папа вернулся с завода, ручищи свои огромные моет. И только её отец всё не возвращался.
«И зачем баба Оля папу заставляет «развеиваться» да кого-то искать», – думала девочка. Она была уверена, что отец с радостью бы проводил все время с ней, вот только соседка все гонит и гонит его куда-то.
Потом соседская бабуля заглядывала к Мане и приносила теплое молоко с булочкой. Она гладила девочку по щеке и говорила, что ей пора ложиться спать.
– Не жди отца, он поздно будет, – говорила соседка, поправляя детскую постель.
– Баба Оля, а почему все дяди после работы домой идут, а мой папа еще долго-долго не дома? – спрашивала Маня с грустью в голосе.
– Тяжело ему одному, вот почему, – вздыхала старуха, – хороший он мужик.
– А он не один, – возразила Маня, – я же у него есть!
– Да дитя ж оно мужику обуза, – рассуждала соседка, – другой бы тебя в детдом отдал, и жил бы налегке. А Пашка жалостливый очень, тебя любит. Вот и ищет все хозяйку, чтобы обстирывала да суп варила.
– Баба Оля, а научи меня суп варить, а? – вдруг воскликнула Маня. Глаза ее загорелись, как только подумала она, что может отцу в помощь быть. – И стирать покажи как. Я теперь буду хозяйкой, не захочет он никого в дом.
-Научу, научу, – усмехнулась старуха. Подумала она, что и правда, надо бы девчонку к хозяйству привлекать. А то ведь без матери растет, ничего не умеет. Кто ж её потом замуж возьмет?
Стала баба Оля Мане показывать, как готовить. Научилась девочка и суп варить, и котлеты лепить, и блины печь.
– Хозяюшка ты моя, – хвалил девочку отец, с аппетитом съедая её стряпню.
Хвалил, надевал чистое, отглаженное заботливой дочкой… и всё равно уходил. А потом появилась тетя Надя.
***
– Опять посуду не помыла, Маня! – хмурилась Надежда, глядя на тарелки, что остались после ужина. Вздохнув, она принялась наводить порядок на кухне.
– Не брани её, Надюха, – успокаивал жену Павел, – девчонка уроки делает. В школе, знаешь, как много задают!
– Я-то знаю, – завелась Надежда, – каждый раз на родительские собрания хожу. Краснею за девчонку, когда мне её диктанты в лицо тычут. Ни одного листа без кляксы!
– Да я, поди, и сам чисто не напишу, – чесал в затылке Павел, – чего ж от дочки требовать.
– Ты ничего от неё не требуешь, – ругалась Надя, – ни писать чисто, ни посуду мыть, ни ногти стричь! Балуешь её, куклу, вон, подарил. А, она спрашивается, заслужила?
Надя с грохотом расставляла вымытые тарелки. Рассердилась она не на шутку.
Когда выходила она замуж за Павла, все говорили, как ей повезло. Работящий мужик, ответственный. Еще и добрый – дочку, вон, в детдом не отдал, сам воспитывает.
Первое время в ладу супруги жили. Оба работали на заводе, девчонка в школе училась. Но ведь мужская доля-то тяжела – так, по крайней мере, говорила баба Оля. Надо бы и отдыхать от семьи – это Павел тоже от соседской бабули услышал.
Да и все знали, что нет у Мани матери, а, значит, весь груз на отцовских плечах. Кто ж такое вытянет-то? А то, что Надя и уроки у девчонки проверяла, и косы ей плела, и уют в доме держала, об этом как-то не думалось. Не думала о том и сама Маня.
Вечерами Павел где-то пропадал. То к другу на новоселье ему надо, то товарищу с работы помочь мебель собрать. И по выходным дела какие-то находились. А когда путевку в санаторий дали механику Белоусову, так он тут же радостно сообщил об этом супруге.
– И сколько ж тебя не будет? – ахнула Надежда.
– Три недели всего-то, – ответил Павел, как ни в чем не, бывало.
Швырнула Надя полотенце на пол да ногой топнула. Сверкнули ее глаза гневом.
– А я ж от путевки отказалась, – возмутилась она, – Нине Борисовне с планового отдела отдала.
– Ты у меня, Надя, женщина благородная, – с уважением произнес Паша, – раз решила, что Нине Борисовне нужнее. На таких и держится все.
Вот только не растаяла почему-то жена от похвалы. Заскрежетала зубами да кричать почему-то вздумала.
– Тебя бедного-несчастного оставить одного не смогла! – воскликнула Надя. – Мне ж твои защитники уши все прожужжали, что нельзя тебя, нежного, с ребенком оставлять. Итак, мол, намучился…
– А кричать-то зачем?
Тяжело переживала Маня, когда отец с мачехой ссорились. Жалко ей всегда папку было. И хотя тяжело пришлось бы дочке, пока отец в санатории, а всё ж пережила бы. Нелегко ему – это все знают.
Больше всего Маню злило, что тетя Надя за заботу о ней себе заслуги присваивает. Только бранится да кашу есть заставляет – какая уж тут забота? А после собраний школьных еще и затрещину выдать может.
А папка – он хороший. То куклу ей купит, то шкатулку нарядную. В прошлом месяце в парк водил – мороженого аж две порции купил. А как-то курточку приобрел для дочки где-то. На два размера больше, конечно, но это ничего. А злая Надя еще и раскричалась, мол, голубой цвет непрактичный.
– Я и так все руки стерла отстирывать школьные воротнички! – бранила она неосмотрительного супруга.
За мороженое, кстати, Надя тоже отругала супруга. Долго она потом ангину Мане лечила.
Как ни ругалась жена, а всё ж уехал Павел в санаторий. Только когда вернулся цветущий, румяный и с подарками, Надежда сообщила, что уходит.
– Ты чего удумала, красота моя? – удивился Павел, вынимая подарки с юга.
Маня скакала вокруг отца. Ах, какой же он вернулся загорелый и красивый. И сколько всего привез ей. И тете Наде привез. Только она не рада почему-то.
– Не пущу, лапушка, – взмолился Павел, обнимая жену, – как же я без тебя, родная?
– Как-нибудь справишься, – бросила Надежда, с раздражением отбрасывая руки мужа.
Наблюдала эту картину Маня и снова жалела отца. Он ведь плакал, умоляя жену остаться.
Даже мысли не возникло тогда у девочки, что не хотела тетя Надя ее оставлять одну, пока отец не вернется. И уже зная, что браку ее конец, женщина продолжала заботиться о падчерице.
***
После развода с Надеждой Павел официально больше не женился. Но искать мать своей дочке он продолжал с завидным упорством.
Чувство, которое чаще всего ощущала Маня в юности – тревожное ожидание отца. Он всегда должен был появиться. Вот-вот. И он появлялся – целовал и обнимал свою дочурку, дарил подарки и никогда не ругал.
Маня не любила его женщин. К последней пассии отца она не испытывала острой неприязни, но и не тянулась к ней. Лида появилась, когда девочка уже заканчивала школу. Именно она настояла на том, что Маня должна поступить в институт.
– Папа, она нарочно это делает, – кричала дочь, – хочет из дому меня выжить.
– Что ты, дочка, – растерянно отвечал отец, – она ведь добра тебе желает. Хотя, по правде сказать, и я сам не знаю, зачем тебе сдался этот институт. Пошла бы на хлебозавод, там всегда люди нужны.
– Вот видишь, ты тоже не хочешь, чтобы я уезжала, – плакала дочь, – а она нарочно нас разлучает.
Паша почесал в затылке и промолчал. Не любил он все эти женские сложности. Ну, почему вопрос с Маниным будущим не может решиться как-нибудь сам по себе?
В Москву Маня уехала учиться не по своей воле. Однако в студенческую жизнь втянулась. Понравилось ей в столице – учеба давалась легко, друзья появились.
Первое время Маню тянуло домой. Против воли признавала она, что отцу хорошо с Лидой. Она кормила его полезной едой, следила, чтобы он вовремя принимал лекарство. Перестало Пашу тянуть к друзьям – свободное время он теперь проводил со своей спутницей жизни. Вместе они гуляли по паркам и скверам, отдыхали на море, ходили на лыжах и даже бегали по утрам.
Слышала Маня ворчанье отца, когда приезжала домой. И хотя жаловался он, а всё ж будто бы по нраву ему были Лидины нововведения.
Жену отца она как бы по инерции недолюбливала. Хотя та встречала студентку разносолами, с искренним интересом расспрашивала про учебу, друзей и житье-бытье в столице.
В 1980 году Павел Белоусов умер. Лида настаивала на регулярном обследовании, поэтому опухоль была выявлена на ранней стадии. Она отчаянно боролась за жизнь Павла, поэтому он протянул четыре года, но всё же болезнь победила…
2010 год
Затаив дыхание, слушала Женя бабушкин рассказ. Надо же, и не знала она про то, как росла её любимая бабуля. Вот только кое-что хотела узнать внучка, очень её волновал один вопрос.
– Бабуль, а вот Лида… ты так и не полюбила её никогда? – спросила Женя.
– Я зауважала её и была ей благодарна, – кивнула с легкой улыбкой Мария Павловна, – она умерла за год до твоего рождения, мы с ней поддерживали связь.
– А когда ты поняла, что твой папа был, ну мягко говоря, не идеальным отцом? – спросила Женя.
– Наверное, когда уже вышла замуж, и увидела, как мой муж заботится о детях, – кивнула Мария Павловна, – а все свои юные годы была уверена, что нет отца лучше, чем мой.
– И тебя это…согревало? – изумилась Женя.
– Да, – ответила бабушка, и в глазах её появились слезы, – согревало всю мою жизнь.
В этот момент на кухню прибежала Анюта с бабушкиными бусами. Она забралась на колени к Жене и надела ей украшение на шею.
– Мамулечка моя самая красивая, – воскликнула девочка и нежно прижалась к матери.
Почему-то вздох облегчения вырвался у Жени. Она поцеловала дочку и что-то ласково прошептала ей на ушко.
– Это ты мамина красота, – произнесла она с улыбкой, – мамина …и папина.
Девочка счастливо рассмеялась, забрала бусы и снова убежала в комнату. А Женя подошла к бабушке и обняла её с теплом и благодарностью.
Она долго думала о том, что рассказала ей бабушка. И когда Дима спустя месяц после этого разговора предложил вновь сойтись, она кивнула:
– Хорошо… Но только вот будем договариваться воспитывать дочь вместе. Я хочу, чтобы она любила одинаково и тебя, и меня.
Он счастливо улыбнулся и обнял Евгению, усадив на коленки подошедшую к нему Анютку.
Они использовали второй шанс построить семейную жизнь и у них получилось. И девочку они старались воспитывать правильно и совместными усилиями.