Платье в горошек

1945 год, Август.

Ульяна развешивала бельё на веревке, когда услышала голос подруги Полины.
– Уля! Уля! Ты где?
– Да здесь я, чего шумишь? Батька спит, всю ночь маялся, уснуть не мог. Знаешь же, что после возращения с фронта он кричит по ночам.
– Да знаю, – махнула рукой Поля. – Мой так же – то кричит, как зверь, то подскакивает, начинает искать гимнастерку и шинель с криками, что враг наступает. А то и плачет в подушку.
– Так ты чего пришла? Вроде договаривались вечером встретиться на танцах.
– Вот затем и пришла, дело есть. Улька, дай платье своё. Ну то, что в горошек.
– Ты чего, Поля? – Ульяна нахмурилась. – Я же в нем собиралась пойти.
– Ой, Улька, ты и в мешке красива будешь, что ни надень. А мне надобно сегодня самой красивой быть.
– Это отчего же? – усмехнулась девушка, беря в руки пустой таз. – Али присмотрела кого?

– Присмотрела. Вчера утром к Евсееву брат приехал. Вроде как в самом Берлине был. Говорят, он из Подмосковья, из села какого-то. Хочу обратить его внимание на себя, пусть поглядит, какие в Яровом девчата водятся. Не чета его столичным штучкам.
– Ты же говоришь, что он из села, а не из самой столицы.
– Да какая разница? Так что, дашь платье?
– Нет, Поль, не могу. Видишь, другое постирано. Не в мешке же мне, в самом деле идти.
– Ну ладно, – тяжело вздохнула подруга. – Пойду, у Глашки спрошу. Вроде неможется ей, вряд ли пойдет на танцы.
– Поди, спроси.

Полина убежала, а Ульяна посмотрела ей вслед и улыбнулась. Какая Полина всё-таки настойчивая. Вот задалась целью неведомого брата Евсеева закадрить, и ведь ужом будет виться вокруг него. А сегодня и правда Ульяна собиралась надеть платье в горошек. То, которое изумительно на ней сидело, да и вообще, самое красивое, что есть у неё. А был повод – вернулся с фронта их бывший председатель сельского совета Григорий Савельевич, да вернулся Героем Советского Союза. В селе часто встречали бойцов накрытыми столами и с песнями, а сегодня было решено в честь него устроить танцы в клубе, там же и стол накрыть. Голодно было, конечно, но каждый, что может, из дома принесёт. Вот она, Ульяна, пирог с вишней испекла, помнила она, как Георгий Савельевич его уважал. И пропустить гулянку она не хотела, ведь у неё и так не много радостей в жизни: работа с утра до самого темна, отец, который по ночам не спит и вечно болеющая мать.

Ульяна не искала себе жениха. Она не могла забыть Павла, похоронка на которого пришла в марте сорок третьего. Провожая его на фронт, она молилась за него, строила планы на будущее, сгорала от любви и тоски. А теперь, когда его нет, никто ей не нужен. Отец говорил, что если она будет дома запираться, так и просидит в девках, на что Ульяна уклончиво отвечала, что судьба и на печке найдет. А Полина же мечтала выскочить замуж, устав в родительском доме нянчится с многочисленными младшими сестренками и братьями. да и семьи своей хотелось. Девушкам было по двадцать два года, многие в таком возрасте замужем были. И они давно стали бы жёнами, но вмешалась в их жизнь Великая Отечественная война.
Поэтому Полина с нетерпением ждала вечера, а Ульяна собиралась туда пойти из-за Григория Савельевича – он дядя её погибшего любимого, и вообще, в селе его все любили и уважали.

Когда подруги встретились на перекрестке, Полина обижено надула губы:
– Ну вот… Зачем у Глашки платье брала, да прихорашивалась, если ты затмишь любую девчонку на этом празднике? Да еще косынка расшитая на плечах. Хоть бы платок на голову повязала…
– Да чего ты, – улыбнулась Ульяна. – Сама в зеркало на себя смотрела? Чудо, как хороша. Ну хочешь, пойдем в кусток, платьями поменяемся. Я в Глашкином похожу, ты моё наденешь, раз уж тебе так важно. Только не порви его, а то ведь знаешь – это Пашин подарок. Он его как раз мне перед войной подарил. Это тебе внимание парней нужно, а мне никого не надо.
– А пойдем! – глаза у Полины загорелись и она потащила подругу за руку в кусты, где, смеясь, они переоделись.
– Красота! – улыбнулась Ульяна, глядя на подругу.
– Егор точно на меня внимание обратит.
– Егор?
– Ага, я узнала, так зовут брата Кирилла Евсеева. Говорят, на него похоронка приходила, да выжил он. Вот везение!

****

Но как бы не блистала на этом вечере Полинка, как бы не хохотала она заразительным смехом, как бы не смотрела зазывно на Егора, да только он с Ульяны глаз не сводил. А когда Егор пригласил её потанцевать, Уля отказалась, да вот только он будто не слышал её возражений.
– Может быть Полину пригласите?
– А может быть я в вас влюбился с первого взгляда? – он подмигнул ей и потянул за руку. Сопротивляться и обращать на себя внимание она не желала. С неудовольствием танцевала, чувствуя, будто делает что-то плохое. А когда она встретилась взглядом с Полиной, поёжилась – такой осуждающий и злобный он был.
Но хуже всего то, что Егор ей понравился. Чувствовалась от него какая-то сила, настойчивость, мужественность. На его гимнастерке побрякивали медали, сам он воплощал в себе этакого богатыря и смельчака из сказок, которые ей ранее мать на ночь читала. Красив был Егор, что ни говори – лет тридцати, карие глаза с поволокой, ямочка на подбородке и темная шевелюра волос, зачесанных назад. Кое-где проблескивала седина, но это его только украшало.
– Егор, простите, мне идти надо, – Ульяна решила пойти домой. Пусть подруга старается дальше, может и заполучит красавчика. А ссориться с Полиной она не собиралась.
– Я вас провожу.
– Не надо, я сама. Мне еще с Григорием Савельевичем попрощаться надо.

Её рука выскользнула из его ладони.
– Григорий Савельевич, – она подошла к бывшему председателю сельского совета, – я пойду. Маме сегодня не здоровилось, голова болела. Да и батька сегодня на ногу жаловался.
– Знаю, знаю, оттого его не было. Девонька, ты же только одна не ходи, давай я Петрушу, племянника младшенького кликну, он проводит тебя. Пятнадцать лет мальчонке, а кулаки пудовые, – Григорий Савельевич рассмеялся.
– Не надо никого просить, – Ульяна вздрогнула, услышав голос Егора. – Я сам её провожу. Засиделся тут, пора и честь знать.
– Вот, так даже лучше будет! – произнес бывший председатель и потянулся к бутылке.
Ульяна окинула Егора сердитым взглядом и быстрым шагом пошла в сторону дома. Но Егор догнал её со словами:
– Куда же ты бежишь? Неужто я обидел тебя?
– Не надо меня провожать, – Ульяна обернулась и увидела гневный взгляд подруги, которая стояла посреди танцующей толпы и буравила её взглядом.
– Хорошо, не буду. Но я всё равно в ту сторону иду, вы же знаете, брат мой живёт вверх по улице. А дорога тут одна.
– Вот и идите себе, а я сама дойду, – Ульяна развернулась и пошла по дороге. Но настырный нахал не отставал:
– Ульяна…Вас ведь так зовут, верно? Уж не причина ли вашего отказа тот гневный взгляд подруги, которым она вас наградила?

– Полина тут не при чем, просто вы мне не нравитесь.
– Тогда отчего же вы краснели, когда я делал вам невинные комплименты во время танцев и сидя с вами за столом?
– Ничего я не краснела, жарко просто было, – Ульяна сердилась от его настойчивости.
– Вы напрасно злитесь. Можете сказать своей подруге, что мне не нравятся те девушки, которые сами виснут на мужчинах. Она же не отходила от меня ни на шаг, всё что-то в тарелку подкладывала, вопросы разные задавала. Смеялась над каждым словом, да и вела себя не так, как должна вести себя скромная деревенская девчонка. Меня такие отталкивают. А вот такие, как вы – притягивают. Сразу видно, что не вешаетесь на шею первому встречному.

Ульяне стало обидно за подругу:
– Она совершенно не такая, как вы думаете. Просто ей, как и многих девушкам, хочется любви и встретить на своём пути хорошего парня. Красивого, доброго и надежного. Она не всегда себя так ведёт.
– Может быть я и ошибаюсь, но ваша подруга – не та, которая меня привлекает. А вот вы… Может быть встретимся завтра с вами? Как раз выходной. Или вы не в колхозе трудитесь?
– Нахал! – стянув косынку с плеч, Ульяна размашисто ударила его, затем побежала в сторону дома.

А наутро любопытные соседи Ульяны наблюдали изумительную картину – ругались две закадычные подруги. Как фурия влетела Полина во двор Ульяны, когда та кормила кур.

– Ты! Какая же ты подруга после этого?
– Господи, Полька, да что же я сделала? – Ульяна была удивлена, увидев разъяренный взгляд Полины.
– Ты ведь знала, что я из-за Егора туда пойду, говорила тебе, что хочу заполучить этого красавчика, но ты будто бы назло танцевала с ним, а потом и вовсе ушли вместе! А ведь еще вчера ты говорила, что никто тебе не нужен.
– Успокойся, Полина. Мне и сейчас не нужен мне этот нахал. Да и тебе тоже.
– А мне лучше знать, наверное!
– Поля, я не виновата, что он на меня внимание обратил. Я не хотела с ним танцевать, да и чтобы провожал тоже, не просила.
– Но танцевала с ним и ушла тоже с ним! Коза ты, Ульяна, а не подруга. Не смей больше ко мне подходить, отныне нашей дружбе конец!
– Поля, послушай, ты несправедлива, – девушка пыталась вразумить её, но Полина от злости заплакала.
– Не подруга ты мне больше, поняла? Видеть тебя не хочу.
– Ну и ладно, – Ульяна была огорчена, но больше не собиралась оправдываться. Она ни в чем не виновата перед ней. – Только платье моё верни. А то, Глашкино, я отнесла уже хозяйке.
– А нету платья, – мстительно ответила Полина. – Нету его. Порвала я на кусочки, а потом сожгла.

Хлопнув калиткой, Поля вышла со двора и убежала в сторону своего дома. Ульяна была расстроенной – была неприятна ссора с подругой, да еще и платье жалко. Вот зачем она так? Знала же, что это единственный её приличный наряд, да к тому же ещё и память от Павла.

***
И решила она, раз уж всё равно вышла ссора, проучить Полинку. Да назло ей стала принимать ухаживания от Егора. Только вот не ожидала она, что по уши влюбится с молодого мужчину и уже вскоре дышать без него не сможет. Но настораживало её то, что он ничего не говорил о своей прошлой жизни. Не знала она, ждал ли его кто в Подмосковье, или нет. Евсееву он двоюродным братом приходился, вроде как матери у них родные сёстры. Помнила она, как Галина ездила на похороны сестры, значит, родителей нет. Про отца Егор сам сказал – его не стало, когда он еще маленьким был.
– А жена или невеста? – спрашивала она.
– Я свободен, как ветер, – смеясь, отвечал Егор.
Но чувствовала Ульяна, что скрывает он будто что-то. Да еще Наталья, жена Кирилла, как-то странно на неё поглядывает. Будто сказать что-то хочет, да не смеет.
Но вскоре Ульяна себя успокоила – коли Егор после Победы не вернулся к себе, в село под Москвой, значит ничего его там не держит. Вернее, никто.

****

И так стремительно развивались их отношения, что уже в конце октября решили они расписаться. Родители радовались за неё, а вот Полина с ней так и не разговаривала и на примирение не шла. То грубой какой-то была, а потом вдруг успокоилась. Мириться не захотела, но всё же не говорила уже обидные слова и не избегала совместной работы. Ульяна чуть позже поняла – дела сердечные у её подруги. Санька-тракторист обратил внимание на Полину. Та сперва нос воротила – конопатый, коренастый, ничего общего с красавцем Егором не имеет. Но Санька был настойчивым и вот уж слушок пошел, что Полина снизошла до тракториста, видели, как гуляют они вдоль реки.
Ульяна хотела до свадьбы с ней помириться, но тут произошло то, что разрушило все её планы.

***

За неделю до росписи в селе появилась молодая женщина с девочкой лет четырех-пяти. И пришла она к дому Ульяны.
– Здравствуйте, вы кого-то ищете? – увидев у своих ворот незнакомку, спросила Ульяна.
– Ульяну Захарову. Это вы?
– Да. А вы, простите, кто?
– Меня зовут Лидой, а это моя дочка – Лебедева Анна Егоровна.

Ульяна вздрогнула, услышав знакомое сочетание фамилии и отчества.
– Лебедева…
– Вы разрешите войти? Я не хочу, чтобы лишний раз нас тут видел Егор.
– Конечно, только я ничего не понимаю.
– Сейчас поймёте.

А далее Ульяна и её родители услышали то, что заставило их прийти в ярость. Оказалось, что у Егора была невеста и дочь…
– Да, каюсь, нагрешили мы с Егорушкой, до свадьбы у нас всё случилось. Я забеременела, мы решили пожениться, но тут проклятый июнь сорок первого. Мы наспех свадебку сыграли, а расписаться не успели – председатель нашего села с сердцем слег, вот и решили после возвращения Егора подписи в журнале поставить. Разве имело всё это значение, коли любовь была, да новая жизнь во мне зародилась? Да и не думали мы, что так надолго война затянется. Все говорили кругом, что до осени фрицев разобьют. Думала, что и родить не успею, как Егорушка вернется. Когда Аннушка родилась, её сразу на него записали, все знали, от кого дочь. Тем более, что свадьба у нас была. А что формальности не соблюдены… Так многие и ранее играли свадьбы без них. А потом на адрес сельского совета в сорок третьем похоронка пришла. Я столько слёз пролила, не счесть. Хотя казалось, что все их выплакала, пока под немцами были и выживали, как умели.
А потом выяснилось, что Егор выжил, да только не вернулся к нам. Видимо, не такая уж и сильная любовь у него была…

Ульяна плакала, слушая её и чувствуя жалость к этой женщине. До них немцы не дошли, но доходили слухи и разговоры об их деяниях. Но вместе с жалостью росло негодование – значит, похоронка была ошибочной, так отчего же потом Егор ей не написал? Отчего после войны приехал к брату, а не к жене? Пусть не расписаны, но свадьба ведь была, и ребенок…
– Как вы узнали? – сдавленным голосом спросила она.
– Наталья мне написала. Прислала письмо, что Егор вернулся, что девчонку другую нашел себе. Она писала, что вы очень порядочная девушка, скромная. Она хотела всё рассказать вам, но Кирилл и Егор запретили. А мужа она побаивается. Она писала, что он и руку на неё не гнушается поднимать.
– Но не побоялась вам письмо написать. Значит, не так уж робеет перед Кириллом.
– Она просила сохранить всё в тайне. А я же сейчас пойду к ним в дом, скажу, что приехала Аннушку с роднёй познакомить. Я ведь к ним сначала сунулась, но там никого не было. Адрес я знала, мы переписывались, когда свадебку сыграли и Егора забрали служить, а потом я им писала когда похоронка пришла.
– Вы приехали вернуть Егора?
– Нет, – покачала она головой. – Не нужен мне такой муж, а Ане не нужен такой отец. Я приехала вас уберечь от ошибки. Да и к тому же у меня в ста верстах отсюда тётя живет старенькая, еду за ней, кроме меня у неё никого нет. Так что в селе я не задержусь.

****

Она ушла, а Ульяна зарыдала. Зато на следующее утро по селу разлетелась весть, осуждающая Егора. Многие его ранее уважали, а как узнали, что приехала его брошенная жена с дочкой, так чуть ли не поколотили его бабы за такое. Ругался Кирилл на Наталью, да вот только женщина на попятный пошла – ничего не писала, никому ничего не сообщала. Лида поддакивала – сама, без чьего либо письма решила к родне заскочить по дороге к тетке. Кто же знал, что такой сюрприз тут её ожидает?
В этой семье разругались все – Лида обвиняла братьев за молчание и за ложь, Кирилл кричал, что Егор во всё его впутал – захотел начать новую жизнь, так надо было со старой покончить. И свидетелем всему была Ульяна, стоявшая на дороге и наблюдавшая за сварой во дворе Евсеевых. Когда Егор подбежал к ней и пытался что-то сказать, она оттолкнула его и ударила по щеке. Затем, позвав Лиду с дочкой, увела их к себе в дом, где они и переночевали.
На следующий день Лида покинула село, покинул его и Егор, уйдя в другом направлении. Колхозником он не был, паспорт был при нём, потому и держать его никто не стал.

А вечером, когда Ульяна рыдала в подушку, к ней пришла Полина.
– Улька, ты прости меня. Как дурочка я себя вела. Не знала я, каким плохим человеком оказался Егор. А из-за такого ругаться – гиблое дело.
– И что, даже не злорадствуешь, что такое со мной произошло? – глядя на нее мокрыми от слёз глазами, спросила Уля.
– Глупенькая, – Полина вытерла её слезы. – Да я от этой вести до сих пор в себя прийти не могу. Как подумаю, что могла бы быть на твоем месте. Бррр… Улька, а ты страдать не вздумай, еще чего. Хотя, послушай, а ведь если он этой Анне не нужен был, так может не стоило его прогонять? Зачем она вообще приехала?
– Не нужен он такой и мне. А она правильно сделала, что приехала. Вот хороша была бы я, оказавшись обманутой женой. Егор повёл себя непорядочно – ну не любишь женщину, зачем так подло из жизни вычеркивать её и своего ребенка? Нет, от такого надо держаться подальше. И я искренне благодарна Лиде за её приезд. Но скажи, ты поэтому пришла? Пожалеть меня решила?
– Нет, – покачала головой Полина. – Я давно тебя простила. Только гордость не позволяла к тебе подойти. У меня же теперь Санька есть. Добился своего, замуж за него пойду. А эта ситуация с Егором… Я просто поняла, что очень нужна тебе. Я почувствовала, Уля, что тебе плохо. Вот и пришла. Ты прости меня, Улька, прости.

Услышав от подруги, что она выходит замуж за Саньку-тракториста, Ульяна искренне порадовалась за неё. Сев на кровати, она обняла Полину и посмотрела на свёрток на столе.
– Что это?
– Это платье. Твоё, в горошек. Оденешь его на мою свадьбу.
– Ты же говорила, что сожгла его.
– Соврала, – с виноватой улыбкой произнесла Полина. – Разве же могла я такую красоту сжечь? Тем более, что это подарок от Паши. А еще оно мне счастье принесло.
– Это как?
– Санька мне признался – как увидел меня в этом платье, так глаз отвести не мог. Всё снилась я ему потом ночами в этом наряде. Так что не там я любовь и удачу искала. Видишь, всё таки принесло мне счастье это платье. Только не сразу я его разглядела.

ЭПИЛОГ

Через неделю после этих событий Полина и Александр поженились. Ульяна надела своё платье в горошек. И то ли правда оно счастливое, или судьба так повернулась – но именно на этой гулянке она познакомилась с троюродным братом Александра, с Виктором.
Жил он в соседнем селе, работал на машинно-тракторной станции. И это знакомство позже вылилось в сильное искренне чувство, которое через год привело к свадьбе. Виктор перевёлся работать к ним в село, сел на трактор и работали они вместе с Сашей, потому что Ульяна не могла родителей оставить. Отец её прожил еще десять лет, а вскоре за ним и мать Ульяны ушла, но они успели увидеть двух внучек Олю и Лену, да внучка Матвея, родившегося в 1953 году.

Платье в горошек Ульяна сохранила до последних дней, искренне веря, что именно оно удачу принесло им. Может быть и совпадение, но она хотела верить именно в это.