– Она даже не пытается искать квартиру или работу! Я не могу после работы посидеть в тишине, она вечно с кем-то трещит по телефону, и голос разносится на всю квартиру. Вещи её везде…
– Да ищет она работу, я видела! – вспыхнула Алла. – Она отправила уже несколько резюме…
– Да? И сколько собеседований у неё было? Что-то я не заметил, чтобы она куда-то ходила.
– Кеша, ну пожалуйста! Всего на пару дней, – Алла умоляюще сложила руки, глядя на мужа. – Ей просто негде переночевать.
– Алл, ты же знаешь моё отношение к этому, – Иннокентий устало посмотрел на жену. – Каждый раз одно и то же. Твоя сестра опять кого-то нашла, потом рассталась, и теперь нам расхлёбывать?
– Но она же не чужой человек! – в голосе Аллы зазвенели слезы. – Это моя младшая сестра. Неужели ты хочешь, чтобы она ночевала на улице?
Иннокентий тяжело вздохнул и отвернулся к окну. За стеклом медленно падал мокрый ноябрьский снег, превращаясь в грязную кашу на асфальте. Почти как ситуация с Адой – вроде бы все чисто и невинно начинается, а потом превращается в нескончаемую грязную историю.
– Два дня, – отчеканил он, поворачиваясь к жене. – Ровно два дня, Алла. Не неделю, не месяц – два дня. И чтобы потом никаких «ой, я ещё не нашла квартиру» или «мне надо ещё немного времени».
Алла просияла и бросилась обнимать мужа:
– Спасибо, милый! Ты самый лучший! Обещаю, что только два дня.
– И никакой выпивки в доме, – добавил Иннокентий, осторожно отстраняя жену. – Я помню, чем закончился её прошлый визит на «пару дней».
– Конечно-конечно, – закивала Алла, уже доставая телефон. – Я сейчас ей позвоню, скажу, что может приезжать.
Иннокентий смотрел на счастливое лицо жены и чувствовал, как внутри нарастает смутное беспокойство. Что-то подсказывало ему – эти два дня растянутся на гораздо больший срок. И ещё неизвестно, чем все это закончится…
История с младшей сестрой жены была той ещё занозой в размеренной жизни Иннокентия. Ада, совсем молодая, всего двадцать два года, но умудрялась создавать проблемы везде, где появлялась. Вечно какие-то драмы, страсти-мордасти, несчастная любовь и вытекающие отсюда безденежье и поиски временного пристанища.
Когда они с Аллой только начинали встречаться, Иннокентий не мог понять, как две сестры, выросшие в одной семье, могли стать настолько разными. Алла – серьёзная, работящая, с какой-то удивительной душевной чистотой. Ада – взбалмошная, переменчивая, как весенняя погода, и совершенно не приспособленная к самостоятельной жизни.
Впрочем, со временем все прояснилось. Тёща, появляясь в их доме, только и делала, что причитала над «бедной маленькой Адочкой». Дескать, не сложилась у девочки жизнь, не везёт ей с мужчинами, работу хорошую найти не может… А вот Алла – та молодец, та сама справляется, той и помогать не надо. Иннокентий бесился от такой несправедливости, но молчал. Ради жены молчал – та все равно переживала за непутёвую сестру.
За два года их брака Ада трижды прибегала с просьбой «перекантоваться пару дней». И каждый раз эти дни растягивались на недели. То она поругается с очередным хахалем и рыдает в подушку, закрывшись в гостевой спальне. То работу потеряет – и начинается бесконечное «я ищу, просто пока сложно найти что-то подходящее». А в последний раз и вовсе умудрилась устроить шумную вечеринку с непонятными гостями, пока они с Аллой были на выходных у его родителей.
Иннокентий прекрасно понимал: если уж он сейчас согласился пустить Аду, добром это не кончится. Но разве мог он отказать Алле? Особенно когда она смотрит этими своими виноватыми глазами и просит за сестру. Вот и оставалось только надеяться, что на этот раз все действительно ограничится парой дней…
Ада появилась поздно вечером с огромным чемоданом и заплаканным лицом. Алла, конечно, тут же бросилась утешать сестру, а Иннокентий молча ушёл к себе – работать. Вернее, делать вид, что работает, а сам прислушивался к разговору на кухне.
– Я не понимаю, Алла, вот что я делаю не так? – всхлипывала Ада. – Вроде и готовлю, и убираю, и внешность у меня ничего… А они все козлы! Представляешь, этот придурок мне заявил, что я слишком много денег трачу. Его денег! А сам что, нищеброд что ли? Директор все-таки…
– Адочка, но может, стоило сначала работу найти? – осторожно спросила Алла. – Ты же умная, с образованием…
– Да кому оно сейчас нужно, это образование! – фыркнула младшая сестра. – Вот ты со своей бухгалтерией много получаешь? То-то же! А я хочу жить, понимаешь? Красиво жить!
Иннокентий поморщился. Ну да, конечно. Красиво жить – это за чужой счёт. А то, что Алла не просто «со своей бухгалтерией», а финансовый директор в крупной компании – это так, мелочи…
Прошла неделя. О «паре дней» уже никто не вспоминал. Ада целыми днями валялась на диване с телефоном, листая сайты знакомств и бесконечно переписываясь с подругами. Иннокентий все чаще задерживался на работе – дома его раздражало буквально всё: разбросанные везде вещи «гостьи», запах чужих духов в ванной, даже то, как она демонстративно громко смеялась, разговаривая по телефону.
– Алла, мы договаривались, – не выдержал он в очередной вечер. – Когда она съедет?
– Милый, я вижу, что ты злишься, – Алла виновато опустила глаза. – Но пойми, ей сейчас очень тяжело…
– А нам не тяжело? – Иннокентий повысил голос. – Она даже не пытается искать квартиру или работу! Я не могу после работы посидеть в тишине, она вечно с кем-то трещит по телефону, и голос разносится на всю квартиру. Вещи её везде…
– Да ищет она работу, я видела! – вспыхнула Алла. – Она отправила уже несколько резюме…
– Да? И сколько собеседований у неё было? Что-то я не заметил, чтобы она куда-то ходила.
Их разговор прервал звонок в дверь. На пороге стояла соседка – божий одуванчик баба Люба.
– Аллочка, милая, – пропела старушка. – Ты бы последила за сестрой-то. А то она вчера на лестнице с каким-то мужчиной целовалась, прости господи. Да в таком виде… Юбочка короче некуда, помада размазана…
Алла закусила губу. Иннокентий выругался сквозь зубы. А из комнаты снова донёсся громкий смех Ады – она явно нашла новую жертву.
– Да ладно тебе, сестрёнка, – беспечно отмахнулась Ада, когда Алла попыталась с ней поговорить. – Что такого-то? Я же не девочка-монашка. И вообще, я только благодаря тебе сейчас в безопасности, в тепле и уюте. Ты же не бросишь младшую сестрёнку?
Иннокентий, слышавший этот разговор, только крепче стиснул зубы. Ада прекрасно знала, на какие кнопки давить. Пока Алла рядом, эта маленькая хищница будет чувствовать себя неуязвимой. И, похоже, совершенно не собирается менять свой образ жизни…
Прошёл месяц. Обычно уютная трёшка на двенадцатом этаже превратилась в поле невидимой войны. Иннокентий всё чаще срывался, хлопал дверями, а вечерами запирался в кабинете. Алла разрывалась между мужем и сестрой, пытаясь сохранить мир в семье. Ада же, как избалованная кошка, только щурилась на происходящее, уверенная в своей неприкосновенности.
Впрочем, эта уверенность пошатнулась в один совершенно обычный вторник. Иннокентий, измученный её присутствием, решительно отвёл Аллу в сторону:
– Я больше так не могу. Либо твоя сестра съезжает в течение недели, либо… – он замолчал, но Алла поняла недосказанное.
– Кеша, ну зачем ты так? – в её голосе зазвенела паника. – Мы же семья! Ты не можешь…
– Именно поэтому, Алла! – он впервые за их брак повысил на неё голос. – Именно поэтому! Мы – семья. Ты и я. А твоя сестра превратила наш дом в бардак. Ты видишь, что происходит? В общем, у Ады неделя, через семь дней, если она не съедет, я просто соберу её вещи и выставлю на улицу. И мне плевать, куда она пойдёт, хоть на помойку.
Алла расплакалась, убежала в спальню. А Ада, слышавшая этот разговор, задумалась, что бы такого сделать, чтобы подольше остаться в удобной квартирке.
Следующим утром она встала раньше обычного. Анна в этот день ушла намного раньше Иннокентия, какая-то важная встреча на другом конце города. Ада надела самый открытый халатик, который только нашёлся в чемодане, и принялась за воплощение своего плана.
Иннокентий, привыкший, что невестка выползает из отведённой ей комнаты намного позже, чем они с супругой уходят на работу, очень удивился, увидев, как Ада порхает по кухне, гремя посудой и напевая какую-то попсовую мелодию. Полы халата при каждом движении распахивались, обнажая стройные ноги.
– Кеша, я тут блинчики решила приготовить, – промурлыкала она, наклоняясь к холодильнику так, что халат натянулся в опасных местах. – Будешь?
– Нет, – отрезал он и развернулся, намереваясь уйти с кухни. Завтрак отменяется. – И прекрати этот цирк.
– Какой цирк? – Ада захлопала густо накрашенными ресницами. – Я просто хочу наладить отношения с любимым зятем. Знаешь, – она понизила голос до шёпота, – я ведь всегда тебя выделяла среди маминых ухажёров и Аллкиных кавалеров. Такой серьёзный, надёжный…
Она медленно приближалась, покачивая бёдрами. Иннокентий попятился, чувствуя, как внутри закипает ярость:
– А ну прекрати! Совсем стыд потеряла?
– Да ладно тебе, – Ада прижалась к нему, обдавая удушливым запахом приторных духов. – Алла на работе, дома только мы. Я же вижу, как ты на меня смотришь…
Именно в этот момент хлопнула входная дверь.
– Милый, я забыла папку с документами! – раздался голос Аллы.
Всё произошло как в дурном кино. Алла, вбежавшая на кухню, застыла в дверях. Ада с притворным испугом отпрыгнула от Иннокентия, запахивая халат:
– Сестрёнка, это не то, что ты…
– Заткнись! – грохот разбитой чашки заставил всех вздрогнуть. Алла, бледная как полотно, сжимала кулаки. – Ты… Ты… Я же тебе верила! Защищала тебя! А ты…
– Алла, послушай, – Иннокентий шагнул к жене, но та отшатнулась.
– Не подходи! – её голос сорвался на крик. – Вы оба… Как вы могли?!
– Да что ты себе навыдумывала?! – не выдержал Иннокентий. – Эта дрянь сама…
– Аллочка, он сам начал ко мне приставать, – Ада картинно всхлипнула. – Я не хотела тебе говорить, но он уже давно…
Звук пощёчины эхом разнёсся по кухне. Алла, тяжело дыша, опустила руку:
– Вон. Оба. Вон из моего дома.
– Что?! – Ада даже забыла про крокодильи слёзы.
– Ты всё слышала. Вон отсюда. И ты, – она повернулась к мужу, – тоже уходи. Не хочу вас видеть.
– Алла, – Иннокентий схватил её за плечи. – Посмотри на меня! Посмотри мне в глаза! Ты же знаешь меня пять лет. Неужели ты правда думаешь, что я мог? Я же сам тебя ещё вчера убеждал, что пора твоей сестре уже съезжать. Думаешь, я бы так старался и ультиматумы ставил, если бы у нас что-то было?
Что-то в его голосе, в отчаянной искренности взгляда заставило Аллу замереть. Она медленно повернулась к сестре, всё ещё изображавшей оскорблённую невинность:
– Ах вот оно что… – она повернулась к сестре. – То есть ты решила охмурить моего мужа, чтобы он тебя не выгнал? Как ты до такого вообще додумалась?
Ада дёрнулась, на секунду потеряв маску страдалицы:
– Это ты тут придумываешь! Я же твоя сестра!
– Да какая, к чёрту, сестра! – Алла сделала глубокий вдох. – После этого тебе больше нет места в моём доме. Убирайся. Сейчас же.
– Но…
– ПОШЛА ВОН!!!
Ада убралась из квартиры через час, громко хлопнув дверью и пообещав, что сестра еще пожалеет о своёмрешении. В прихожей остался стойкий запах её духов и рассыпанная пудра – следы поспешных сборов.
Алла сидела на кухне, механически протирая один и тот же кофейник. Встречу пришлось перенести, её трясло, какие переговоры? Иннокентий маялся рядом, не зная, как подступиться к жене. Тишина звенела от напряжения.
– Вот ведь гадина, – наконец произнесла Алла, не поднимая глаз. – Надо же было додуматься… Вчера выспрашивала про утреннюю встречу: когда уйду, когда вернусь. А я, дура, ещёрадовалась, что сестра начала интересоваться моей работой. А она не работой, она тобой…
– А я защищала её, – Алла горько усмехнулась. – Перед тобой, перед коллегами. Всё твердила – она просто запуталась, ей нужна поддержка. Господи, даже когда соседи жаловались на неё, я находила оправдания!
Она наконец подняла взгляд на мужа. В глазах стояли слезы:
– Прости меня. Я должна была прислушаться к тебе раньше. Должна была понять, во что превращается наша жизнь.
– Эй, – Иннокентий притянул её к себе, – ты не виновата. Ты просто любишь свою сестру и хотела ей помочь.
– Но я чуть не разрушила наши отношения! – всхлипнула Алла. – Когда увидела вас на кухне… В первую секунду я поверила ей, представляешь? Поверила, что ты мог…
– Я знаю, – он крепче обнял жену. – Очень сложно не поверить, когда такое видишь… Я бы сначала тоже разозлился…
Алла вздрогнула:
– Господи, какая же она…
Они просидели так ещё час, а потом принялись приводить квартиру в порядок. Постепенно она освобождалась от чужого присутствия – Алла собрала разбросанные вещи сестры в пакет, чтобы отдать матери, вымыла все полы с лавандовым средством, избавляясь от запаха чужих духов.
Конечно, Ада не успокоилась: писала сестре, пыталась подлизываться и обвиняла во всём Иннокентия, мол, он её чуть ли не силой к себе прижимал, жаловалась матери. А мать, в свою очередь, выносила мозг Алле:
– Как ты могла выгнать сестру из дома? Она сама жертва, Кешка твой её снасильничать хотел. А ты извергу этому веришь!
– Мам, хватит. Хочешь бесконечно спасать эту мерзавку – твоё право, но меня в это больше не втягивай. Не трогал её Кеша, а вот она его…
– Ну конечно, чужому мужику веришь, а родной сестре – нет?
– Потому что тот, кого ты чужим мужиком назвала, меня ни разу не обманывал, а вот Ада только этим всю жизнь и занималась.
Алла с матерью помирилась только через полгода, когда мать в слезах пришла ей жаловаться на Аду: та уговорила мать взять на себя кредит, «чтобы Ада могла встать на ноги». Конечно, Ада обещала сама платить, ведь ей уже предложили работу, очень хорошую, доходную. Всё будет отлично.
А потом взяла деньги и испарилась, оставив мать с кредитом и слезами.
Помощь вечным стрекозам до добра никого не доводит.