Галина Георгиевна стояла перед зеркалом в примерочной и ловила на себе свой собственный, удивлённый взгляд.
Отражение подмигнуло ей. Не та Галина, что пришла с утра в парикмахерскую, а другая — смелая, почти дерзкая.
Вместо привычного, аккуратного каре на её голове красовалась короткая, градуированная стрижка пикси, делая взгляд большим, открытым, а шею — невероятно длинной и изящной.
А цвет… Цвет волос был не просто другим, он был вызовом. Медно-рыжий, с золотистыми переливами, он совершенно менял цвет лица, делая его светлее.
“В мои-то пятьдесят пять!” — с внутренним восторгом подумала она, поворачивая голову.
Парикмахер, молодая девушка с розовыми волосами, угадала её сокровенное желание — не просто освежиться, а переродиться.
Последние несколько лет она чувствовала, как её личность потихоньку стирается, растворяясь в рутине забот о даче, готовке и присмотре за внуком.
А тут — раз! И она снова двадцатилетняя, готовая на авантюры. Она расплатилась, щедро оставив чаевые, и вышла на улицу, поймав на себе восхищённые взгляды нескольких мужчин.
“Ещё бы”, — с гордостью подумала она и зашагала к дому сына. По дороге она купила внуку Артему шоколадное пирожное, предвкушая удивление ребенка.
Тем временем, ее невестка Наталья возвращалась с работы. День выдался тяжёлым, проект сдавали в последний момент, и всё, о чём она мечтала, — это тишина, горячий чай и чтобы никто ее не трогал.
Она шла привычной дорогой, устало глядя себе под ноги. Неожиданно подняв глаза, Наталья увидела, что к ней навстречу, бодро вышагивая, движется ярко одетая женщина с невероятно рыжими, короткими волосами.
Женщина смотрела на Наталью с широкой, открытой улыбкой, словно старый друг.
Наталья, воспитанная и автоматически вежливая, встретила её взгляд и, не узнав, ответила лёгким, отстранённым кивком.
Она пропустила её в узком месте у подъезда, вежливо улыбнувшись в пространство.
Мысленно она уже оценила смелость образа: “Классно, конечно, но в её-то годы… Хотя, выглядит здорово”.
Женщина прошла мимо, улыбка на её лице слегка померкла, но Наталья не придала этому значения.
В её мозгу ничего не щёлкнуло. Этот образ был настолько чужд облику свекрови, что сознание даже не попыталось их сопоставить.
Неожиданно Наталья вспомнила, что не зашла в магазин за хлебом и молоком. Ей пришлось сменить траекторию движения.
Купив в магазине все, что было нужно, Наталья поднялась в квартиру. Сняв куртку, она направилась на кухню, где муж Виктор уже готовил ужин.
— Привет, — обернулся он, помешивая что-то в сковороде. — Как ты?
— Жива, — вздохнула Наталья, опускаясь на стул. — Еле ноги волочу. Тёма уроки сделал?
— Почти. Мама увела гулять в парк. Должны скоро вернуться.
В этот момент в прихожей щёлкнул замок, и послышался звонкий голосок Артёма:
— Пап, я бабушку сначала не узнал! Она как будто из комиксов!
Наталья улыбнулась, не понимая, о чем говорил сын. В этот момент на кухню вошла Галина Георгиевна, та самая женщина с рыжими волосами.
Только сейчас Наталья увидела её в знакомом контексте: в своей прихожей, рядом с её сыном. Она замерла с широко открытыми глазами.
— Ну как тебе мой новый образ? — весело спросила свекровь, крутясь перед ними, как модель. — Решила, что надо меняться!
— Мам, да ты просто бомба! На двадцать лет моложе! Правда, Наташ? — Виктор присвистнул.
Наталья попыталась совладать с лицом. Шок от осознания, что та самая “чужая женщина” — это её свекровь, смешивался с ужасом от того, что она её не узнала и, по сути, проигнорировала.
— Да… Очень… смело, — выдавила она наконец. — Я просто в шоке.
Галина Георгиевна посмотрела на неё пристально, и её улыбка стала немного натянутой.
— А я тебя сегодня у подъезда видела, Наташ. Ты на меня так странно посмотрела, будто в первый раз видишь. Я тебе улыбнулась, а ты сквозь меня посмотрела и прошла мимо.
В воздухе повисла неловкая пауза.
— Мам, да не может быть, — вмешался Виктор. — Наталья просто уставшая. Она с работы шла, наверное, в облаках витала.
— Конечно! — живо подхватила Наталья, почувствовав, как краснеет. — Я просто вообще никого не видела, мысли были заняты. Простите, Галина Георгиевна, я вас, действительно, не узнала. Очень необычно.
— Не узнала, — повторила Галина без интонации. — Ну, бывает. Ладно, я пойду. Артём, одевайся, проводи бабушку.
Она ушла, оставив в квартире тяжёлую, гнетущую атмосферу. Виктор перестал помешивать еду.
— Ты что, правда её не узнала? — тихо спросил он.
— Виктор, клянусь, я подумала, что это какая-то соседка! — взорвалась Наталья. — У неё совсем другое пальто, другая шапка, а эта стрижка… Я миллион раз на неё посмотрела и не поняла, кто это! Она же совершенно другая!
— Но это же мама, — удивился он. — Лицо-то то же самое.
— Лицо в новой оправе! — парировала Наталья. — И выражение лица другое, она как-то по-другому держится. Я не виновата!
Но семя было посеяно.
Для Галины Георгиевны это стало не просто досадным недоразумением, а глубокой обидой. Вечером она позвонила сыну.
— Витя, я всё понимаю, усталость, работа, — голос её задрожал. — Но почувствовать себя пустым местом… Я так готовилась, хотела сделать сюрприз, а она посмотрела на меня, как на чужую тётку. Мне кажется, она просто не хочет видеть во мне личность. Для неё я просто “свекровь”, которая должна выглядеть и вести себя определённым образом. А как только я вышла за рамки, она меня будто вычеркнула.
— Мам, не драматизируй, — попытался успокоить её Виктор, бросая тревожный взгляд на Наталью, которая, притихнув, слушала его половинчатые реплики. — Она просто не ожидала. Все будут удивляться.
— Удивляться — это одно, а делать вид, что не замечаешь, — это другое. Ладно, не буду мешать. Спокойной ночи.
Виктор положил трубку и обернулся к жене. В его глазах читался упрёк.
— Ну, ты и влипла. Мама в обиде. Говорит, что ты её нарочно проигнорировала, что тебе безразличны её чувства.
— Что?! — Наталья вскочила с дивана. — Зачем мне её нарочно игнорировать? Я, правда, не узнала! Почему я должна перед ней оправдываться? Она сделала радикальную смену имиджа, и все вокруг обязаны падать в обморок от восторга и узнавать её? Это же абсурд!
— Наташа, успокойся. Она просто чувствует себя уязвлённой. Ей нужна была поддержка, а ты её не получила.
— А я что, должна была при виде незнакомой женщины на улике бросаться ей на шею? Я кивнула, я улыбнулась! Твоя мама делает трагедию из ничего!
Спор затянулся далеко за полночь. Виктор, разрываясь между женой и матерью, пытался найти виноватого и в итоге бессознательно встал на сторону той, кто выглядела более обиженной — матери.
Для Натальи это стало ударом. Она почувствовала себя несправедливо обвинённой и непонятой самым близким человеком.
На следующий день Наталья отправила Галине Георгиевне вежливое сообщение: “Доброе утро, Галина Георгиевна. Ещё раз простите за вчерашнее. Вы выглядите потрясающе, просто я была не в себе и очень устала. Очень рада за ваш новый образ”.
Ответ пришёл через несколько часов: “Спасибо. Всё в порядке. Не бери в голову”.
По холодному тону смс было ясно — ничего не в порядке. Женщины не виделись неделю.
Виктор ходил хмурый. Наталья злилась и одновременно чувствовала себя виноватой.
Неделя тянулась мучительно долго. Наталья перебирала в памяти ту секундную встречу у подъезда, пытаясь поймать собственные ощущения.
Нет, она не почувствовала неприязни. Только усталость и легкое, мимолетное любопытство.
Виктор старался наладить мир, но его попытки были неуклюжими. Он передавал Наталье фразы вроде “Мама спрашивает, не нужна ли помощь с Артёмом в субботу” и тут же добавлял: “Видишь, она отходит, не держит зло”.
Но в этом звучало скорее желание поскорее замять конфликт, чем настоящее понимание.
Развязка наступила в пятницу. Артём вернулся из школы вялый и горячий. У него поднялась температура.
К вечеру она перешагнула за 38,5, и у мальчика начался сильный кашель. Родительская тревога вытеснила все личные обиды.
Наталья позвонила в неотложку, Виктор метался между кухней и детской, пытаясь сбить температуру.
— Витя, — взволнованно сказала Наталья, прикладывая ко лбу сына прохладное полотенце, — мне завтра нужно быть на работе, нельзя переносить, а его одного нельзя…
Виктор понял жену без слов. Он вышел в коридор и набрал номер матери.
— Мама, извини, что поздно. У Артёма температура, под 39. Наталье завтра на работу, я могу взять отгул, но только после обеда…
Он не успел договорить. Голос Галины Георгиевны на другом конце провода стал собранным и твёрдым, вся обида будто испарилась.
— Никаких отгулов! Я сейчас же еду. Что врачи сказали? Какие лекарства дали?
Через сорок минут она уже была на пороге их квартиры. Войдя в прихожую, она быстро скинула пальто и прошла в детскую.
— Наташа, давай я, — мягко, но уверенно сказала она, подходя к кровати. — Иди, попей чаю, ты вся на нервах.
Измотанная Наталья молча уступила место свекрови и ушла на кухню, где Виктор разливал чай. Они молча сидели, прислушиваясь к тихим голосам из детской.
— Бабушка, а у тебя волосы как у принцессы из мультика, — прошептал хриплым голосом Артём.
— У принцесс, внучек, всегда должны быть силы, чтобы драконов побеждать и больных малышей выхаживать, — ответила Галина Георгиевна.
Наталья встретилась взглядом с мужем и слабо улыбнулась. В этом простом диалоге была вся суть.
Под утро температура наконец спала. Артём, истощённый, уснул глубоким сном. Галина Георгиевна вышла из комнаты. Она выглядела уставшей, но спокойной.
— Кризис миновал. Теперь будет спать. Главное — поить и следить.
— Галина Георгиевна… — начала Наталья, поднимаясь с кухонного стула. — Спасибо вам. Я не знаю, что бы мы без вас делали.
— Пустое. Это мой внук. Я всегда приду.
Она подошла к столу, налила себе чаю и присела напротив Натальи. Виктор, поняв, что сейчас важный момент, тихо удалился в гостиную, сделав вид, что проверяет сообщения на телефоне.
— Знаешь, Наталья, — тихо заговорила Галина Георгиевна, посмотрев в кружку. — Я, наверное, действительно, повела себя как капризная девочка. Всю жизнь я была Галей, потом Галиной Георгиевной, женой, матерью… А когда осталась одна, поняла, что не знаю, кто я теперь. Эта стрижка… она была попыткой найти себя. И мне так хотелось, чтобы самые близкие увидели не просто новую причёску, а вот эту… новую меня. И когда ты не узнала… мне показалось, что и вы все меня не видите. Что я так и останусь для всех просто “бабушкой в платочке”.
— Я вас прекрасно понимаю, — сказала искренне Наташа. — Просто, поверьте, для меня вы никогда не были “просто бабушкой”. Вы — опора и для Вити, и для Артёма, и для меня. А насчёт стрижки… она вам и правда очень идёт. Просто дайте мне время привыкнуть. Я ведь двенадцать лет видела вас одной и той же.
— Спасибо, дорогая, и прости меня, старую дуру, за эту истерику, — сконфуженно улыбнулась женщина.
— Давайте договоримся, вы меня прощаете за невнимательность, а я вас — за вашу драматизацию.
— По рукам», — Галина Георгиевна протянула ей руку через стол, и Наталья пожала её.
В этот момент из гостиной вышел Виктор.
— Мир? — с надеждой спросил он.
— Мир, — подтвердила Галина Георгиевна. — А теперь, сынок, свари-ка нам свежего кофе и погулять сходи, купи свежих булок. Мы тут с невесткой поболтаем, пока Артём спит.
Виктор с облегчением улыбнулся и послушно засуетился на кухне. Он был очень рад, что две его любимые женщины примирились.