— Опять забыл хлеб купить.
Ирина поставила хлебницу на стол, поправила воротник мужу и налила чай в его любимую кружку. Олег не поднял глаз от телефона, только дёрнул плечом, стряхивая её руку.
— Всё всегда на мне, — пробормотал он, листая экран. — Работаю до одурения, а дома ещё и список претензий.
— Я тоже работаю, — тихо сказала Ирина, садясь напротив. — И после работы тащу магазины, дом, стирку…
Олег резко поднял глаза. В них мелькнуло что-то холодное.
— Ты понятия не имеешь, сколько я вкалываю. Сидишь в своём офисике с бумажками, а у меня — ответственность, деньги, решения.
Слова повисли в воздухе. Ирина сжала кружку, чувствуя, как тепло уходит из пальцев. За окном пролетела машина, но в кухне стало так тихо, что слышался только тик настенных часов.
Олег сунул телефон в карман, взял сумку и направился к двери.
— До встречи, — бросил он, не оборачиваясь.
Дверь хлопнула. Ирина осталась сидеть за столом, глядя на нетронутый завтрак.
Через полчаса она набрала Настю.
— Алло, Настя? Это я.
— Привет, Ир. Что-то голос не тот. Опять поругались?
Ирина прижала трубку к уху, словно боясь, что кто-то услышит.
— Устала, Настюш. Устала от этого молчания, от того, что всегда я виновата. Но не хочу скандалить, понимаешь? Не хочу быть той женой, которая пилит.
— Перестань терпеть! — голос подруги звучал резко. — Поговори с ним жёстко. Объясни, что так дальше нельзя.
— Как? Он сразу уходит в глухую оборону или переводит всё на мои недостатки.
— Тогда вообще не разговаривай. Покажи делом.
Настя торопилась на работу, и разговор прервался. Ирина убрала со стола, надела пальто и вышла из квартиры.
В подъезде на лестнице она столкнулась с соседкой Татьяной Ивановной — аккуратной женщиной лет шестидесяти с любопытными глазами.
— Иринка, дорогая! — улыбнулась она. — Что-то Олега давно не видно. Всё в командировках?
— Да, работает много, — ответила Ирина, нащупывая ключи в сумке.
— Ну и слава богу! Мужчина должен обеспечивать семью. Молодец ваш Олег, не то что некоторые.
Татьяна Ивановна покачала головой и скрылась за своей дверью. Ирина стояла на площадке ещё минуту, чувствуя странную неловкость. Командировки. Если бы соседка знала, что Олег просто приходит домой поздно и молчит.
Вечером Олег вернулся после девяти. Сразу прошёл в ванную, долго стоял под душем. Потом вышел на балкон, говорил по телефону и курил. Ирина слышала обрывки фраз: “Да, завтра решим”, “Конечно, всё будет хорошо”.
За ужином Олег сидел молча, методично разрезая котлету на одинаковые кусочки.
— Олег, а что насчёт выходных? — осторожно спросила Ирина. — Может, съездим к твоей маме? Или в кино сходим?
Он даже не поднял глаз.
— Посмотрю. Дел много.
— Какие дела в субботу?
— Разные, — он отмахнулся рукой. — Не лезь.
Ирина положила вилку на тарелку. Опять стена. Опять она упёрлась в эту невидимую преграду, которую он выстраивал всякий раз, когда речь заходила о совместном времени.
— Я просто хочу понимать наши планы…
— Планы! — Олег хмыкнул. — У тебя вечно какие-то планы. Нельзя просто жить спокойно?
Они доели ужин в тишине.
На следующий день, стирая его куртку, Ирина нащупала в кармане что-то маленькое и твёрдое. Достала — заколка для волос. Небольшая, с искусственным жемчужком. Не её.
Сердце ухнуло куда-то вниз. Ирина сжала заколку в ладони, чувствуя, как острые края впиваются в кожу.
Вечером она молча протянула находку Олегу.
— Это что? — спросила она.
Олег взглянул на заколку, лицо его не изменилось.
— Подвозил Катю из бухгалтерии. У неё машина сломалась. Заколка, видно, выпала.
Он говорил спокойно, но не смотрел ей в глаза. Взгляд скользил по стене за её спиной.
— Понятно, — тихо сказала Ирина.
— Что — понятно? — голос Олега стал резче. — Ты что, подозреваешь меня в чём-то?
— Нет. Просто нашла и отдаю.
Но заколку она не отпускала. Сжимала в руке, как улику или как талисман. Не знала — чего именно.
На следующий день на работе всё пошло наперекосяк. Виктор Сергеевич кинул на её стол стопку документов и нахмурился:
— Ирина Михайловна, вы опять не приложили файлы к отчёту. Я просил трижды.
Щёки у неё вспыхнули. Она помнила, что прикрепляла все документы, но сейчас это было неважно.
— Простите, исправлю сейчас же.
— Вечно она что-то путает, — язвительно заметила Светлана из соседнего отдела. — И дома, наверное, такая же — никакая.
Ирина сжала пальцы под столом, но ничего не ответила. Слова Светланы попали точно в цель, туда, где болело больше всего.
Вечером она выходила последней. Виктор Сергеевич ждал у лифта.
— Ирина Михайловна, я всё равно в вашу сторону еду. Подвезти?
В машине он некоторое время молчал, потом сказал негромко:
— Вы знаете, я вас давно знаю. Вы сильнее, чем думаете о себе.
Ирина повернула голову к окну.
— Не всегда полезно держаться за то, что уже не приносит радости, — добавил он. — Иногда нужно отпустить прошлое.
Эти слова остались у неё в голове всю дорогу домой.
Дома Олег встретил её недовольным взглядом.
— Опять беспорядок, — проворчал он, пиная ногой тапочки у двери. — У других жёны как жёны, а у меня всё валяется где попало.
Ирина молча подняла тапочки, положила в обувницу.
— И на кухне посуда с утра стоит, — продолжал он. — Неужели нельзя за собой убрать?
— Я утром торопилась, — тихо сказала она.
— Вечно торопишься! А дом кому поддерживать?
Ирина ушла в ванную, закрыла дверь на защёлку. Достала полотенце, и оно выскользнуло из рук, упало на пол. Она присела поднять его и почувствовала, как по щекам текут слёзы.
За дверью Олег продолжал:
— Никогда не умела порядок наводить! Как была неряхой, так и осталась!
Ирина сидела на краю ванны, зажав рот рукой, чтобы он не услышал, как она плачет. Полотенце лежало на полу, мокрое от её слёз.
Ирина вытерла лицо полотенцем и вышла из ванной. В коридоре было тихо — Олег ушёл к себе в комнату, хлопнул дверью. Она прошла на кухню, начала мыть посуду. Движения были резкими, порывистыми. Тарелка звякнула о край раковины.
В субботу утром Олег собрался и объявил, что едет к друзьям на дачу.
— Когда вернёшься? — спросила Ирина.
— К вечеру, — бросил он, не оборачиваясь.
— А обед? Я думала, мы вместе…
— У меня планы. Не цепляйся.
Дверь хлопнула. Ирина осталась одна в пустой квартире.
Она принялась за уборку с какой-то яростной энергией. Мыла окна, оттирала плиту, протирала каждый угол. Натирала кухонный стол со средством с такой силой, будто хотела стереть с него всё подчистую. Руки болели, но она не останавливалась.
К семи вечера раздался звук ключей в замке. Олег вошёл, неся пакеты из кондитерской.
— Привет, — сказал он спокойно. — Принёс торт и пиццу.
Поставил пакеты на стол, достал коробки, расставил их. Вёл себя так, словно вчерашней ссоры не было. Словно он не кричал на неё, не унижал, не заставлял плакать в ванной.
— Будешь? — кивнул он на торт.
Ирина стояла у двери, смотрела на эту картину. Чистая кухня, красивые коробки, муж, который улыбается, как ни в чём не бывало.
— Ужинать будешь? — повторил Олег.
— Буду, — тихо ответила она.
Он открыл ноутбук, сел за стол с пиццей и ушёл в свой виртуальный мир. Ирина смотрела на его спокойное лицо и не понимала: неужели он действительно забыл? Или делает вид?
Через полчаса она не выдержала.
— Олег, что с тобой происходит?
Он поднял глаза от экрана.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты же понимаешь, что у нас проблемы. Мы почти не разговариваем, ты постоянно раздражён, вчера кричал на меня…
— Я не кричал. Ты всё придумала.
Голос его был холодный, равнодушный. Как будто говорил с чужой.
— Как — придумала? — Ирина почувствовала, как внутри поднимается волна отчаяния. — Ты называл меня неряхой! Сказал, что я никогда не умела…
— Оля, прекрати истерику.
— Меня зовут Ирина! — сорвалась она. — Ирина! И это не истерика! Я устала жить в молчании! Устала от твоей лжи!
Олег закрыл ноутбук, откинулся на спинку стула.
— Какой лжи? О чём ты говоришь?
— О заколке! О твоих поздних возвращениях! О том, что ты избегаешь меня!
— Все так живут, — сказал он спокойно. — У всех свои дела, своя жизнь. Ты просто истеричка, которая вечно что-то придумывает.
Слово “истеричка” ударило как пощёчина. Ирина стояла, сжав кулаки, и чувствовала, как внутри всё рвётся на части.
— Если я истеричка, зачем ты со мной живёшь?
— Хороший вопрос, — Олег взял телефон, начал что-то набирать.
В этот момент экран загорелся входящим сообщением. Имя “Лена” высветилось крупными буквами, а под ним — фраза: “До завтра, милая”.
Время остановилось. Ирина смотрела на экран, и все подозрения, все сомнения сложились в одну чёткую картину.
Олег резко схватил телефон со стола, выключил его и бросил в сумку от ноутбука.
— Это не то, что ты думаешь.
— А что это? — голос Ирины был тихим, почти шёпотом.
— Рабочие вопросы.
— “Милая” — это рабочие вопросы?
Олег встал, прошёл к окну, встал спиной к ней.
— Не делай из мухи слона.
— Сколько времени? — спросила Ирина.
— Что — сколько?
— Сколько времени ты мне врёшь?
Он не ответил. Просто стоял у окна, напряжённый, как струна.
Ирина ушла в спальню, села на кровать. Руки дрожали. Все кусочки мозаики встали на места: поздние возвращения, телефонные разговоры на балконе, заколка, холодность, избегание близости. Она знала. Давно знала, но не хотела верить.
Ночью она так и не смогла лечь в постель. Села на диван, обняла сумку, в которой лежали документы, деньги, телефон, самые нужные вещи. Долго думала, но не решалась уйти, потом вдруг очнулась с затёкшей шеей — она уснула прямо так и проснулась от звонка в дверь. Ирина открыла глаза — солнце уже светило в окно. На часах было половина девятого. Шея болела, спина ныла. В квартире было тихо — Олег уже ушёл на работу, даже не разбудил её.
Звонок повторился. Она встала, подошла к двери.
— Кто там?
— Ир, это я! Настя! С Лизой!
Ирина открыла дверь. На пороге стояла подруга с пятилетней дочкой, обе в ярких куртках, с пакетами в руках.
— Мы решили заскочить без предупреждения, — сказала Настя, но, увидев лицо Ирины, нахмурилась. — Господи, Ир, что с тобой? Глаза красные…
— Тётя Ира, ты опять плачешь? — спросила Лиза, поднимая на неё большие серьёзные глаза.
Ирина присела перед девочкой, попыталась улыбнуться.
— Немножко грустила, зайка. Но теперь вы пришли, и мне веселее.
Настя прошла в комнату, усадила Ирину на диван, а Лизу отправила смотреть мультики.
— Рассказывай. Что случилось?
— Он изменяет, — сказала Ирина просто. — Вчера видела сообщение. “До завтра, милая”. От какой-то Лены.
— Сволочь, — тихо сказала Настя. — А он что?
— Сказал, что это рабочие вопросы.
— Конечно. И ты поверила?
— Нет. Не поверила.
Настя взяла её за руки.
— Ир, хватит. Хватит жалеть его и себя. Ты видишь, что происходит? Он тебя унижает, врёт, изменяет, а ты всё терпишь. Пора решаться.
— На что решаться?
— На то, чтобы жить. По-настоящему жить, а не доживать в этом аду.
Настя обняла её, взяла с собой Лизу и ушла. Ирина весь день ходила по квартире, обдумывая её слова. К вечеру в голове стало ясно: хватит.
Вечером Олег пришёл домой и сразу перешёл в наступление.
— Хватит устраивать сцены, — сказал он резко. — Ты слишком подозрительная.
— Олег, давай просто поговорим спокойно, — попробовала Ирина. — Я не хочу ссориться.
— О чём говорить? Ты вечно что-то придумываешь.
— Я ничего не придумываю. Просто хочу понять, что с нами происходит.
— Ты эгоистка! — крикнул он. — Не умеешь хранить семью! Нормальные жёны не устраивают допросы!
Ирина сжала руки, почувствовала, как глаза наполняются слезами, но не отступила.
— Я просто хочу, чтобы мы были честны друг с другом.
Он постоял ещё минуту, потом резко развернулся и ушёл в спальню, хлопнув дверью.
Утром Ирина проснулась одна. На кухонном столе лежала записка: “Я уехал к матери. Не пиши и не звони. Мне нужно подумать”.
Она прочитала её дважды и усмехнулась. Как всегда. Когда становилось трудно, он убегал. Сначала в молчание, потом в ложь, теперь — к маме.
Ирина перечитала записку второй раз. Достала телефон, хотела набрать его номер, но остановилась. Не звонить же сказал.
Но он её муж. Пять лет брака. Неужели всё так просто закончится?
Она оделась, купила торт в кондитерской рядом с домом и поехала к Галине Павловне. Надеялась застать там Олега, поговорить спокойно, без криков.
Свекровь открыла дверь не сразу, посмотрела сквозь глазок.
— А, это ты, — сказала она без радости, пропуская Ирину в прихожую. — Проходи.
— Галина Павловна, а Олег у вас? — спросила Ирина, протягивая коробку с тортом.
— Олега здесь не было, — ответила свекровь спокойно, поставив торт на полку. — И мы его не ждали.
Ирина растерялась. Значит, он соврал и про это тоже?
— Но он написал, что уехал к вам…
— Написал? — Галина Павловна прошла в кухню, села за стол. — Садись, раз пришла.
Ирина села напротив, сжимая ручку сумки.
— Галина Павловна, у нас с Олегом проблемы. Серьёзные проблемы.
— И неудивительно, — спокойно сказала свекровь. — Ты сама виновата, что у вас всё так.
— Как — сама?
— А как же иначе? Влезла в чужую семью, когда у него ещё была Света. С той он был другим человеком. Света была лучше: не лезла в карман, не тянула одеяло на себя. А ты что? Пристроилась к квартире и к деньгам, а теперь жалуешься.
Слова ударили как пощёчина. Ирина почувствовала, как горят щёки.
— Галина Павловна, я всегда сама зарабатывала. Не надо делать меня виноватой в том, чего не было.
— Сама виновата, не удержала — вот теперь и хлебай, — отмахнулась свекровь.
Ирина сидела, не в силах поверить в то, что слышит. Пять лет она старалась наладить отношения с этой женщиной, помогала ей, покупала лекарства, ездила к врачам.
— Мама, хватит, — послышался голос из коридора.
В кухню вошла Марина, сестра Олега. Высокая, спокойная, с уставшими глазами.
— Не надо обвинять Ирину, — сказала она, садясь за стол. — Олег всегда убегал, когда ему становилось трудно. И от Светы убегал, и от Ирины теперь убегает.
— Марина, не вмешивайся! — резко сказала Галина Павловна.
— Мам, ты же сама знаешь, какой он. Помнишь, как деньги у Алексея Николаевича брал в долг? Обещал вернуть через месяц, а прошло два года.
Как по команде, с балкона вышел мужчина лет пятидесяти в домашней одежде — Алексей Николаевич, старый друг семьи.
— Марина права, — сказал он, прислонившись к дверному косяку. — Олег и мне должен пятьдесят тысяч. Брал на “срочное дело”, а потом просто перестал отвечать на звонки.
— Алексей, не надо, — попробовала остановить его Галина Павловна.
— Надо, Галя. Проблема не в жёнах, а в самом Олеге. Он не умеет отвечать за свои поступки. Всегда найдёт виноватого — работу, жену, обстоятельства.
Ирина слушала, и внутри что-то медленно ломалось. Не от боли, а от облегчения. Она не была виноватой. Она не была “хуже” Светы. Олег просто такой — убегает от ответственности.
Марина наклонилась к ней.
— Ира, ты хороший человек. Ты заслуживаешь лучшего.
Галина Павловна встала, с грохотом отодвинув стул.
— Все вы против моего сына настроились!
— Мы просто говорим правду, — тихо сказала Марина.
Ирина тоже встала. Странно, но ей больше не хотелось плакать. Впервые за много дней она чувствовала себя спокойно.
— Спасибо, что сказали, — обратилась она к Марине и Алексею Николаевичу. — Мне пора.
Она вышла из дома свекрови, так и не сняв пальто, так и не выпив чая. На улице был ветрено и холодно, но внутри становилось всё легче. Она шла к автобусной остановке и впервые за долгое время думала не о том, как спасти семью, а о том, что теперь она одна. И это не конец. Это начало.
Дома Ирина достала большой чемодан из антресолей и начала складывать туда вещи Олега. Рубашки, которые она гладила, носки, которые стирала, костюмы, которые отдавала в химчистку. Всё аккуратно, без злости. Просто освобождала место.
Чемодан стоял у входной двери, когда зазвонил телефон. На экране высветилось имя: “Олег”.
Ирина смотрела на экран, слушала мелодию звонка и не брала трубку. Пусть звонит. У неё больше нет нужды объясняться.
Звонки повторились ещё три раза. Потом пришло сообщение: “Ира, мне нужно поговорить. Я приеду завтра”.
Она удалила его, не ответив.
Поздним вечером Ирина достала из шкафа платье, которое не надевала много лет — красивое, синее, в котором она чувствовала себя женщиной. Поправила волосы перед зеркалом, посмотрела на своё отражение.
— С меня хватит, — сказала она вслух. — Это уже не любовь.
Она села на диван, взяла телефон и открыла мессенджер. Пролистала переписки, наткнулась на старое сообщение от Сергея, бывшего одногруппника. Три месяца назад он писал: “Привет, Ира! Как дела? Может, встретимся как-нибудь? Давно не виделись”.
Тогда она не ответила. Была замужней женщиной, которая берегла семью.
Сейчас она набрала: “Привет, Серёжа. Давай”.
Отправила и положила телефон рядом. В квартире была тишина, но впервые за много лет эта тишина казалась ей светлой. Не пустой и тяжёлой, как раньше, а полной возможностей.
Она глубоко выдохнула и улыбнулась.