— Але, Марина? Мамы не стало.
Телефон выскользнул из руки, упал на кухонный стол. Марина смотрела на него, не понимая. Андрей оторвался от тарелки, Ксюша замерла с ложкой супа.
— Марина, ты слышишь? — голос Сергея звучал из динамика глухо, отстранённо.
Она подняла трубку дрожащими пальцами.
— Серёжа, что… как?
— Прощание послезавтра. Надо, чтобы ты приехала.
Ноги подкосились. Марина опустилась на стул, сжала телефон. В кухне стояла мёртвая тишина — только тикали часы над холодильником.
— Что случилось?
— Сердце. Соседка вызвала скорую, но врачи уже не спасли.
— Я сегодня же вылетаю.
— Хорошо. Встречу в аэропорту.
Марина положила трубку дрожащими руками.
Андрей встал, обнял жену за плечи. Крепкие, тёплые руки — единственное, что удерживало её в реальности.
— Лети на ближайшем рейсе, — сказал он тихо. — Я пока с Ксюшей здесь разберусь, с делами на работе, позже прилечу.
Ксюша отложила ложку, глаза расширились, не понимая, что случилось.
— Мам, ты надолго?
Марина посмотрела на дочку и с трудом выдавила:
— Ненадолго, солнышко.
Слова застряли в горле комом. Она не знала, надолго ли. Не знала вообще ничего.
На следующий день самолёт качнулся при посадке в ялтинском аэропорту. Марина прижала к груди сумку с чёрным платьем — единственное, что успела купить в спешке. Сергей ждал у выхода, нервно вертел в руках телефон. Увидев сестру, сунул его в карман и шагнул навстречу.
Они обнялись молча. Он пах табаком и чем-то горьким — одеколоном или лекарствами.
— Как ты? — спросила Марина.
— Не знаю.
В машине он рассказывал негромко, не отрывая взгляд от дороги:
— Соседка её обнаружила и вызвала скорую, но спасти не смогли. Ты же знаешь, у неё в последнее время с сердцем проблемы были, ты же знаешь…
Марина слушала, не веря. Мама. Больше нет мамы. Слова не укладывались в голове.
На заднем сиденье молчала Наталья, жена Сергея. Отвернулась к окну и за всю дорогу не произнесла ни слова. Марина несколько раз пыталась поймать её взгляд в зеркале, но та упорно смотрела в сторону.
Прощание прошло как в тумане. Люди, цветы, слова соболезнования — всё сливалось в одно серое пятно. Марина держалась, но внутри что-то оборвалось. Мама ушла тихо, как и жила последние годы.
Через несколько дней они сидели на кухне в мамином доме. За окном шумел сад — старые деревья абрикосов и груш, которые мама сама сажала тридцать лет назад. Марина мыла кружки, стараясь не думать о том, что больше никогда не увидит мамы у этой раковины.
Сергей листал телефон. Наталья наливала чай и вдруг сказала:
— Ну и что будем с домом решать? Сейчас цены хорошие, можно неплохо продать.
Кружка звякнула о раковину. Марина медленно повернулась.
— Я не готова об этом говорить. Для меня это память. И вообще сейчас не время.
— А для меня деньги, — отрезала Наталья. — Никто не станет кормить воспоминания.
Сергей поднял глаза от телефона, избегая взгляда сестры.
— Марина, надо рассуждать трезво. Такие деньги просто так не достаются.
— Какие деньги? — Голос дрожал. — Мы ещё маму толком не проводили, а вы уже дом делите!
— Мы ничего не делим, — Наталья скрестила руки на груди. — Мы предлагаем разумное решение.
Марина вытерла руки о полотенце резкими движениями.
— Это мамин дом.
— Мамы больше нет, — пожала плечами Наталья.
Вечером Марина позвонила Андрею. Голос дрожал от злости:
— Представляешь, Наталья уже про дом заговорила… через несколько дней после прощания!
— Не переживай, — спокойно ответил Андрей. — Всё равно ещё полгода ничего не решится. Делай так, как считаешь правильным. Я с тобой.
Потом Марина позвонила подруге Оле. Та возмутилась:
— Наглость! У тебя мама только ушла, а они уже с домом. Держись за своё.
На следующий день Марина осталась одна. Сергей с Натальей уехали по делам. Она вышла в сад, села на скамейку под старым абрикосовым деревом и достала альбом. На фото — они с Сергеем детьми, мама с лейкой у грядок. Марина провела пальцем по снимку и сквозь слёзы сказала:
— Я не соглашусь на продажу. Дом и сад должны остаться.
Решение пришло само собой — простое и правильное.
Вечером Наталья разговаривала по телефону на кухне, не понижая голос:
— Три сотки, до моря пешком, фруктовые деревья… Да, посмотри, сколько стоят такие дома с садом.
Марина замерла в дверях. Наталья сидела спиной к ней, небрежно накручивала прядь волос на палец.
— Завтра человек приедет, оценку сделает, — продолжала она в трубку. — Пока бесплатно.
— Что ты там продаёшь? — не выдержала Марина. — Без моего согласия ничего не будет. Прекращай самодеятельность.
Наталья даже не обернулась, только отмахнулась свободной рукой, как от назойливой мухи. Из-за стола поднялся Сергей, лицо серое от усталости.
— Хватит, — он потёр виски. — Успокойтесь обе.
— Меня нечего успокаивать, — Марина сжала руки в кулаки. — Я в своём доме нахожусь.
Наталья наконец повернулась, прикрыла телефон ладонью:
— В нашем доме. И мы имеем право знать его стоимость.
Позже Марина сидела на веранде, слушая, как в саду шуршат листья. Телефон дрожал в руках, когда она набирала Олю.
— Оль, я боюсь, что они сами всё решат без меня.
— Марин, успокойся, — голос подруги звучал уверенно. — Они не имеют права. Ты наследница наравне с братом. Без твоей подписи ни одна бумажка не пройдёт.
Вечером в дверь тихо постучали. Сергей заглянул в комнату, помялся на пороге.
— Можно войти?
Марина отложила книгу. Он сел на край кровати, долго молчал, разглядывая свои руки.
— Марина, мне нужно тебе кое-что сказать.
Она ждала.
— У нас с Натальей большие долги, — голос сорвался. — Она брала кредиты… на бизнес. Думала, салон красоты откроет. Но дело не пошло.
Марина смотрела на брата и не узнавала его. Плечи опущены, руки дрожат.
— Теперь уже просрочки, — он поднял глаза. — Банки требуют. Проценты растут каждый день.
— Серёжа…
— Я не от жадности, — он сжал кулаки. — Понимаешь? Нас реально прижимают. Эти деньги… они могли бы нас вытащить.
— Это семейный дом.
— Но это уже не имеет значения, — прошептал он.
Марина впервые увидела брата растерянным. Когда-то он был её защитником, старшим, сильным. А теперь сидел, опустив плечи, и просил о деньгах.
— Серёжа, это мамин дом.
— Мамы больше нет.
— Но мы есть. Её дети.
— И я согласен с Натальей, — он поднял глаза — красные, уставшие. — Дом нужно продать. Так будет для всех лучше.
Сергей кивнул и вышел, не сказав больше ни слова. Марина сжала кулаки. Не хотела верить, что деньги дороже всего, что происходило с ними в последние дни.
Марина не спала всю ночь. Слова Сергея крутились в голове: “И я согласен с Натальей”. Брат, который когда-то защищал её от хулиганов во дворе, теперь выбрал деньги. К утру глаза горели, но решение окрепло ещё больше. Дом не продаётся.
На следующий день она завтракала на веранде, когда у калитки послышался скрип. Марина подняла голову и увидела Андрея с чемоданом в руке. Ксюша бежала впереди по садовой дорожке, размахивая руками.
— Мама! — девочка кинулась в объятия.
Андрей подошел, обнял жену. Он пах домом, знакомым одеколоном и чем-то родным.
— Отпросился с работы, — сказал он тихо. — Не смог сидеть там, пока ты одна.
Марина прижалась к его плечу. Впервые за дни почувствовала, что не одна против всех.
Сергей вышел на веранду, пожал руку Андрею:
— Хорошо, что приехал.
Из дома показалась Наталья. Кивнула сухо:
— Здравствуйте.
И сразу отвернулась. Все расселись за стол. Ксюша рассматривала сад с восторгом:
— Мам, а можно я абрикосы сорву?
— Конечно, солнышко.
Андрей налил себе чай, посмотрел на Марину.
— Как дела с домом?
Наталья поставила чашку резко, чай плеснул на блюдце.
— А что с домом? — в голосе появилась настороженность.
— Марина рассказывала про ваши планы, — спокойно ответил Андрей. — Я думаю, есть компромиссное решение.
— Какое ещё решение? — Наталья скрестила руки на груди.
— Можно сдавать дом посуточно, — Марина приободрилась. — Доход делим, летом приезжаем семьями. Расходы обсуждаем вместе.
Наталья фыркнула:
— Сдача — копейки и морока. Нужна продажа.
Андрей сжал руку жены под столом. Марина почувствовала его поддержку и сказала спокойно, но твёрдо:
— Не дам продать, ни за что.
Воздух между ними натянулся, как струна.
После завтрака в сад зашла соседка, Валентина Ивановна, с банкой варенья в руках. Пожилая, в цветастом платке, шла медленно, опираясь на палочку.
— Сама варила, — сказала она, ставя банку на стол. — Сил уж нет, но малина уродилась.
Сергей помог ей присесть на стул, Марина принесла чай.
— Мама вами гордилась, — соседка вздохнула. — Да только сердце её давно мучило, лечилась тихо. Говорила я ей — себя надо беречь.
Марина опустила глаза, сдерживая слёзы. Андрей налил чаю, Ксюша молча слушала рассказы про бабушку. Наталья сидела с каменным лицом, даже не притронулась к варенью.
— Хороший дом у вас, — продолжала Валентина Ивановна. — Мама каждое дерево сама сажала. Говорила: “Детям оставлю”.
Наталья встала резко, стул заскрипел.
— Извините, дела.
И ушла в дом, демонстративно хлопнув дверью.
Вечером сломалась плита — газ еле тянул, чайник не закипал. Все вышли в сад, нарезали хлеба, достали сыр.
— Помнишь, как мама картошку на костре жарила? — усмехнулся Сергей, разводя огонь.
Марина улыбнулась впервые за день:
— А мы вокруг костра сидели, истории рассказывали.
Ксюша увлечённо слушала, Андрей помогал с дровами. Наталья сидела поодаль, с мрачным видом ковыряла хлеб.
Позже, убирая посуду, Марина нашла в кухонном ящике конверт с её именем. Почерк мамы, знакомый, немного дрожащий. Внутри письмо:
“Мои дорогие, решила написать, чего больше всего желаю, а то мало ли с моим сердцем… Если вы читаете это, значит, меня уже нет. Держитесь вместе. Дом для вас двоих, не ругайтесь из-за него. В нём мой труд и любовь, а теперь пусть будет вашей опорой”.
Руки задрожали. Марина вышла на веранду, где все ещё сидели.
— Мама письмо оставила, — сказала она тихо.
Прочитала вслух. Сергей опустил голову, у него дрогнули руки. Андрей обнял Марину за плечи. Наталья слушала с каменным лицом, а потом отвернулась к окну.
Поздно вечером Марина сидела на веранде с письмом в руках. Ксюша вышла в пижаме, села рядом:
— Мам, а почему тётя Наташа всё время злая?
Марина обняла дочку:
— Потому что ей страшно. Когда люди боятся потерять, они злятся. Но бабушка написала нам — держаться вместе. Мы будем беречь друг друга, — тихо сказала Марина.
Ксюша кивнула и крепче обняла маму.
На следующий день Наталья с утра ходила по дому как заведённая. За обедом не выдержала. Бросила вилку на тарелку со звоном:
— Ну что, вы так и будете сопли пускать? Мне человек из риэлторской конторы весь телефон оборвал — ждёт ответ. Оставлять в базе объект или нет? Сергей, Марина?
Сергей молчал, вертел в руках хлеб. Марина посмотрела на неё прямо:
— Продажи не будет.
Андрей положил ладонь на её плечо. Ксюша выглянула из комнаты и тут же спряталась обратно, почувствовав напряжение.
Наталья вскочила, стул отлетел назад:
— Разбирайтесь сами. Я у подруги переночую.
Схватила сумку, направилась к выходу. Остановилась в дверях:
— Не ты одна здесь, Мариночка, решаешь, поэтому не нужно себя так вести нагло.
Хлопнула дверью так, что задребезжали стёкла. Андрей тихо увёл Ксюшу в сад, подальше от взрослых разборок. В доме повисла тяжёлая тишина.
На следующий день вечером Марина достала альбомы из маминого шкафа. Разложила на столе под лампой — страницы пахли старой бумагой и временем. Сергей сел рядом, взял одну фотографию.
— Смотри, какой я смешной, — усмехнулся он.
На снимке он, пятилетний, стоял в огромных папиных сапогах, серьёзно держа лопату.
Марина улыбнулась:
— А это я в первом классе. Мама сама платье шила.
Они перебирали фотографии, спорили, кому какую оставить. Сергей показывал Ксюше снимки:
— Вот твоя мама маленькая, а здесь мы с ней яблоки собираем.
— Мама, дядя Серёжа, вы тут совсем маленькие! — смеялась девочка.
Андрей наблюдал с улыбкой. Впервые за дни в доме стало тепло.
— Помнишь, как мы тут в прятки играли? — Сергей показал фото у старой груши.
— А как мама нас искала и делала вид, что не видит? — Марина рассмеялась по-настоящему.
Брат кивнул, в глазах мелькнула боль:
— Мы много чего забыли…
На следующий день все вместе пошли в старый парк у набережной. Пахло морем и варёной кукурузой. Ксюша смеялась на карусели, вцепившись в железные поручни.
— Помнишь, как мы тут кружились? — сказал Сергей, покупая билеты.
— А потом мама тащила нас к мороженому, — Марина рассмеялась. — Говорила, что после карусели тошнить не будет.
Андрей купил кукурузу и мороженое. Они сидели на скамейке, спорили, кто лучше помнит дорогу к морю. Сергей показывал Ксюше чаек, учил их различать. На время снова почувствовали себя семьёй.
— Мы раньше каждое воскресенье сюда ходили, — тихо сказал Сергей.
— Мама всегда с собой термос с чаем брала, — добавила Марина.
Они шли по аллеям, вспоминая. Ксюша бегала впереди, Андрей молча слушал их рассказы. Время как будто остановилось.
Вечером собрались в саду за большим столом. Марина положила ладони на старое дерево:
— Хочу озвучить своё решение, — заявила она. — Дом не продаётся. Можно сдавать, доход делить, расходы обсуждать вместе. Каждый июль мы собираемся здесь. Это будет нашей новой традицией.
Сергей кивнул:
— Согласен, — неуверенно сказал он.
Андрей сжал её руку. Ксюша хлопала в ладоши:
— Каждое лето к морю!
В этот момент из дома вышла Наталья. Лицо каменное, глаза блестели от злости.
— Что за цирк вы тут устроили? — голос дрожал от ярости. — Мне нужны деньги, а не ваши воспоминания!
Она подошла к столу, сгребла несколько фотографий:
— Вот это! Это всё, чем вы тут занимаетесь! Сопли да слёзы! А долги кто платить будет?
Сергей встал:
— Наташа, успокойся…
— Я не буду успокаиваться! — она швырнула фотографии на землю. — Год мы мучаемся! Банки звонят каждый день! А ты тут в дочки-матери играешь!
Ксюша испуганно прижалась к маме. Марина встала, медленно подняла фотографии с земли.
— Довольно, — сказала она тихо, но твёрдо.
— Мне довольно твоих капризов! — Наталья развернулась к Сергею. — Выбирай! Или деньги от дома, или решай проблемы с банком сам.
Сергей смотрел на жену, потом на сестру. Долго молчал. Наконец сказал:
— Марина права. Некоторые вещи важнее денег.
Наталья побледнела:
— Это твоё последнее слово?
— Последнее.
Она стояла несколько секунд, не веря. Потом резко развернулась и ушла в дом. Через полчаса вышла с чемоданом.
— Сам во всём и разбирайся, — бросила она Сергею и хлопнула калиткой.
Марина посмотрела на брата:
— Серёжа, я не знаю, какие у вас долги. Но если потребуется — можешь рассчитывать на меня. Я помогу. Но дом продавать я не дам.
Сергей кивнул, не находя слов.
На следующий день Марина с Андреем, Ксюшей и Сергеем поехали на кладбище.
У могилы мама встречала их фотографией с мягкой улыбкой. Марина положила цветы, поправила ленту и шёпотом сказала:
— Мама, мы нашли твоё письмо. Я поняла. Дом останется, как ты хотела. Серёже помогу. Обещаю, мы будем держаться вместе.
Андрей и Ксюша обняли её. Сергей стоял чуть поодаль, утирая глаза, но лицо его было спокойным.
— Знаешь, — тихо сказал он, — я думал, счастье — это когда денег много. А оказалось, счастье — это когда есть куда вернуться.
Марина оглянулась на него и впервые за долгое время улыбнулась чисто, по-настоящему.
— Мама это знала.
Они постояли ещё немного в тишине. Потом пошли к выходу. Ксюша взяла дядю за руку:
— Дядя Серёжа, а в следующий раз ты нас мороженым угостишь?
— Обязательно, — он погладил её по голове. — Каждый раз, когда приедете.
За воротами кладбища их ждала машина. Сергей сел рядом с Андреем, Марина с Ксюшей — на заднее сиденье.
— Домой? — спросил Андрей.
— Домой, — кивнула Марина.
Она смотрела в окно на проплывающий мимо город, где прошло её детство. Мама ушла, но оставила им самое главное — понимание того, что такое дом. Не стены и крыша, а место, где тебя ждут. Где помнят и прощают. Где можно вернуться, даже если долго блуждал.