— Ну вот и наша дача!
Игорь остановил машину у покосившейся калитки. Вера выскочила первой, распахнула дверцу, помогла Кате вылезти. Лёша уже карабкался следом, цепляясь за сиденье.
— Мама, а тут будут качели? — Катя прыгала на месте, разглядывая участок.
— Будут, солнышко. Вон там, под яблоней.
Зинаида Петровна вышла из машины последней, придерживаясь за дверцу. Оглядела участок, кивнула.
— Неплохо взяли. Шесть соток, домик целый. Только запущено всё.
Игорь открыл калитку, пропустил всех вперёд. Вера шла по дорожке, заросшей прошлогодней травой, и не могла оторвать взгляд от дома. Старенький, с облупившейся краской на ставнях, но свой. Их. Четыре года копили. Считали каждую тысячу. Отказывали себе в отпусках, в обновках. Ради этого места.
— Верочка, а баня работает? — спросила Зинаида Петровна, показывая на покосившийся сруб в углу участка.
— Печка треснутая, надо чинить.
— Ничего, мы всё приведём в порядок! Главное — участок хороший. Детям на лето — свежий воздух, овощи свои. Молодцы, что решились!
Вера обернулась. Свекровь стояла у крыльца, разглядывала розы — дикие, заросшие, но живые. Почки уже набухли, вот-вот распустятся.
— Зинаида Петровна, как вам?
— Говорю же — молодцы! Теперь всей семьёй отдыхать будете. И мне тоже место найдётся, когда приеду погостить.
Игорь открыл дверь дома. Внутри пахло сыростью и старым деревом. Катя и Лёша ворвались в комнату, затопали по скрипучему полу.
— Папа, а это моя комната? — Катя заглянула в маленькую комнатку справа.
— Твоя, принцесса.
Вера прошла на кухню. Маленькая, с облупившимися обоями, но окно выходило на яблоню. Белые цветы уже осыпались, завязались мелкие зелёные яблочки. Она представила, как будет стоять тут по утрам с чашкой кофе, смотреть на сад.
— Верочка, а розы надо обрезать, — сказала Зинаида Петровна из коридора. — Совсем запущены. Я могу помочь, у меня рука набита.
— Спасибо, но я сама хочу. Я планы уже составила — где что посадить, как обрезать.
— Ну конечно, конечно. Просто если что — я всегда готова.
Они провели на даче весь день. Игорь с детьми исследовал сарай, нашёл старые грабли и лопату. Зинаида Петровна ходила по участку, что-то бормотала себе под нос, показывала на заросшие грядки.
— Вот тут, Верочка, лучше помидоры посадить. Солнца много. А тут — огурцы. Я знаю, у меня же своя дача была.
Вера кивала, но мысленно уже раскладывала всё по-своему. Помидоры — слева, у забора. Огурцы — в теплице. Розы обрезать так, чтобы летом цвели пышно.
Вечером, когда уезжали, Зинаида Петровна обняла Веру.
— Я так рада за вас, девочки! Для детей — самое то. Если нужна помощь — звоните. Я приеду, что-то сделаю.
— Спасибо, Зинаида Петровна.
В машине Игорь вёл довольный, напевал что-то. Дети спали на заднем сиденье. Вера смотрела в окно, и внутри всё пело. Наша дача. Наша.
Прошло две недели. Вера каждый вечер рисовала план участка, подбирала семена, читала про обрезку роз. Игорь пропадал на заводе — сдавали проект, домой приходил поздно, валился спать.
Однажды вечером он вернулся раньше обычного, сел ужинать. Вера раскладывала по тарелкам гречку с котлетами.
— Слушай, я маме ключи от дачи отдал, — сказал он, не поднимая глаз от тарелки.
Вера замерла с половником в руках.
— Как — отдал?
— Она попросила. Говорит, хочет помочь — грядки перекопать, порядок навести, пока мы на работе заняты.
— И ты просто взял и отдал?
Игорь поднял голову, посмотрел на неё удивлённо.
— А что такого? Она же мать. Пусть занимается, помогает. У неё времени больше, а мы оба в аврале.
— Игорь, ты хоть спросил меня?
— Зачем спрашивать? Вер, не делай из мухи слона. Мама хочет помочь, и всё. Какая разница?
Вера положила половник на стол. Внутри всё сжалось.
— Разница есть. Я сама хотела всё сделать. Планировала.
— Ну сделаешь потом. Мама только порядок наведёт, а ты уже по своему плану всё доделаешь.
Вера отвернулась к окну. Спорить не стала. Но внутри засело что-то тяжёлое, как камень.
Прошла неделя. Игорь каждый день задерживался на заводе. Вера работала в магазине, вечерами занималась с детьми. О даче думала постоянно — как там, что растёт, пора ли ехать проверять.
В субботу утром Игорь сказал, что должен выйти на работу.
— Последний день сдачи, без меня не справятся. Вер, может, сама съездишь с детьми?
Вера кивнула. Села за руль, дети устроились сзади. Всю дорогу Катя рассказывала про качели, которые папа обещал повесить, Лёша требовал мороженого.
Подъехала к калитке — и замерла.
У входа стоял садовый гном. Красный колпак, белая борода, глупая улыбка. Грядки были перекопаны — не там, где она планировала, а левее, ближе к забору. Розы у крыльца торчали обрезанными пеньками — коротко, под корень.
— Мам, смотри, какой гномик! — Катя выскочила из машины, побежала к крыльцу.
Вера вышла медленно, держась за дверцу. Лёша побежал следом за сестрой. Оба уставились на гнома.
Дверь дома распахнулась. Зинаида Петровна вышла на крыльцо в фартуке и резиновых сапогах, вытирая руки о подол. Улыбка широкая, довольная.
— Ой, вы уже! А я хотела сюрприз сделать — порядок навести к вашему приезду!
Вера стояла, не в силах вымолвить слово. Внутри всё сжималось, будто кто-то стягивал грудь ремнём.
— Бабуля, это ты гномика поставила? — Катя потрогала красный колпак.
— Я, внученька! Красиво ведь? Для уюта!
Вера подошла ближе. Оглядела грядки, розы, теплицу. Рядом с теплицей торчали новые колышки с натянутой верёвкой — разметка под новые посадки.
— Зинаида Петровна, — начала она, и голос прозвучал чужим, — а розы зачем так коротко?
Свекровь махнула рукой.
— Так правильно, Верочка! Я же биолог, знаю. Они теперь пышнее будут, к июлю зацветут. А грядки я перенесла — там солнца больше, лучше расти будут.
— Но я планировала их в другом месте.
— Ну что ты, девочка! Опыта же нет у тебя. Я тридцать лет на даче прожила, знаю, как надо.
Катя дёрнула Веру за руку.
— Мам, а можно я гномику имя придумаю?
— Можно, зайка.
Зинаида Петровна прошла в дом, вернулась с термосом и пластиковыми стаканчиками.
— Чай будешь? Я тут всю неделю приезжала, порядок наводила. Устала, конечно. Но зато какая красота теперь! Для всей семьи старалась!
Вера взяла стаканчик, но пить не стала. Смотрела на грядки. На обрезанные розы. На гнома. На чужой порядок.
— Спасибо, — выдавила она.
— Да не за что! Вы же молодые, неопытные. Я помогу вам всё правильно сделать. Я ещё думаю — может, тут, у забора, малину посадить? У меня саженцы остались, как раз сейчас время.
Вера поставила стаканчик на крыльцо.
— Зинаида Петровна, я сама хотела всё спланировать.
— Спланируем вместе! Вдвоём веселее.
Вера промолчала. Дети играли у гнома, свекровь уже рассказывала что-то про сорта малины. А внутри наматывался тугой клубок — из бессилия, обиды и злости, которую нельзя было выпустить.
Четыре года копили на это место. Вера каждый вечер планировала на листочке — где грядки, где цветы, как обрезать розы, чтобы летом цвели пышно. Три почки на каждом побеге оставлять, не больше. Она всё рассчитала, всё продумала.
Вечером, когда свекровь уехала, Вера сидела на веранде с телефоном в руках. Игорь должен был приехать к ночи. Дети играли в комнате — строили домик из подушек.
Вера набрала Светлану, коллегу из магазина.
— Света, ты на даче бываешь?
— Привет, Верк. Да, у родителей. А что?
— У меня свекровь приехала и всё переделала. Грядки, розы, гнома притащила. Я даже не знаю, что делать.
— Ты ей скажи прямо: это моя дача, не лезь.
— Она хотела помочь…
— Веер, хватит оправдывать! Ты слишком мягкая. Поставь на место — жёстко и сразу. Иначе сядет на шею.
Вера положила телефон на колени. Жёстко и сразу. Только как это сделать, когда Зинаида Петровна смотрит с таким довольным лицом? Когда дети радуются гному? Когда она продала свою дачу, чтобы помочь им с квартирой?
Игорь приехал поздно, уставший. Сразу лёг спать. Вера лежала рядом с открытыми глазами, слушая его дыхание.
Утром она вышла на участок с чашкой кофе. Обошла грядки, посмотрела на розы. Подошла к гному, присела перед ним на корточки. Красный колпак, белая борода, глупая улыбка.
— Ты откуда тут взялся? — пробормотала она.
Из соседнего участка через забор высунулась женщина лет сорока пяти в косынке.
— Доброе утро! Вы новенькие?
Вера кивнула.
— Вера. Недавно купили, в конце апреля.
— Тамара. Давно тут живу. Гном симпатичный.
— Свекровь притащила.
Тамара усмехнулась, перевесилась через забор пониже.
— А, понятно. У меня такое было. Моя свекровь тоже командовать пыталась. Приезжала и всё по-своему делала.
— И как вы справились?
— Жёстко поставила на место. Один раз. Больше не лезла.
Вера отпила кофе. Тамара смотрела на неё внимательно.
— Слушай, если не поставишь границу сразу — потом будет только хуже. Она решит, что это её территория тоже.
— Но она помогала нам с квартирой. Продала свою дачу десять лет назад, чтобы нам на первоначальный взнос дать.
Тамара помолчала.
— Понятно. Значит, теперь считает, что имеет право.
— Не знаю. Может, она просто хотела помочь.
— Может. Но помощь — это когда спрашивают, нужна ли она. А когда делают без спроса — это захват территории.
Тамара махнула рукой и ушла к своим грядкам. Вера осталась стоять с чашкой, глядя на перекопанную землю.
Захват территории. Четыре года копила. Её мечта. Её участок.
К обеду подошёл сосед слева — Виктор Семёнович, мужчина лет шестидесяти в выцветшей кепке. Остановился у забора, покурил, глядя на участок Веры.
— Порядок навели, — сказал он негромко.
Вера кивнула, не оборачиваясь.
— Свекровь постаралась.
— Без спроса?
— Без спроса.
Виктор Семёнович затушил сигарету о столбик забора.
— Граница должна быть. Иначе не жизнь, а вечная борьба.
Он ушёл к себе. Вера осталась стоять с пустой чашкой в руках.
Вечером, когда дети заснули, она села с Игорем на веранде. Он листал телефон, она смотрела в темноту за окном.
— Игорь, нам надо поговорить.
— О чём? — не поднимая глаз.
— О даче. О твоей маме.
Он отложил телефон, посмотрел на неё устало.
— Вер, опять? Она помогла, навела порядок. Что не так?
— Не так то, что она всё переделала по-своему. Я четыре года планировала, где что посадить. А она приехала и всё по-своему сделала.
— Ну и что? Главное же — порядок. Разве важно, кто его навёл?
— Важно. Для меня важно.
Игорь потёр лицо руками.
— Слушай, я устал. На работе аврал, дома ты с претензиями. Мама хотела помочь, а ты устраиваешь скандал.
— Я не устраиваю скандал. Я просто хочу, чтобы ты понял — это наша дача. Не её.
— Она свою дачу продала из-за нас! Десять лет назад! Чтобы нам квартиру купить!
Вера замолчала. Слова повисли в воздухе, тяжёлые, как камни.
— Я знаю, — тихо сказала она. — И я благодарна. Но это не значит, что она может распоряжаться нашей дачей.
— Она не распоряжается. Она помогает.
— Помогает — это когда спрашивают. А она просто взяла и сделала.
Игорь встал, прошёлся по веранде.
— Не знаю, что ты хочешь услышать. Она мама. Она всегда так — делает, не спрашивая. Ты же знаешь её характер.
— Знаю. Поэтому и говорю — надо границу поставить.
— Какую границу? Она что, враг? Она семья!
— Семья — это не повод лезть без спроса.
Игорь замолчал, глядя в окно. Потом вздохнул.
— Хорошо. Поговорю с ней. Но не обещаю, что она поймёт.
На следующий день Вера поехала в магазин на работу. Весь день считала накладные, проверяла остатки, отвечала покупателям. Мысли возвращались к даче — к гному, к обрезанным розам, к чужому порядку.
В обед позвонила Зинаида Петровна.
— Верочка, я тут подумала. Может, в следующие выходные снова приеду? Малину посадим, огурцы в теплицу высадим. Время самое.
Вера сжала телефон.
— Зинаида Петровна, спасибо, но мы сами справимся.
— Да что вы справитесь! Опыта нет, всё испортите. Лучше я приеду, покажу, как правильно.
— Нет! — голос сорвался. — Это моя дача, и я сама решу, что правильно. Хватит уже командовать, пожалуйста!
Пауза. Потом голос свекрови стал холоднее.
— Понятно. Обиделась, значит. Я для вас стараюсь, а ты…
— Я не обиделась. Просто хочу сама заниматься участком.
— Ну-ну. Сама. Посмотрим, что вырастет.
Разговор оборвался. Вера положила телефон на стол, чувствуя, как руки дрожат.
Вечером она шла домой через парк. Присела на лавочку, достала телефон, хотела позвонить Светлане, но увидела незнакомую женщину на соседней лавке. Та кормила голубей, рассыпая крошки.
— Извините, — неожиданно для себя сказала Вера, — вы случайно не из Ольховки? Из дачного посёлка?
Женщина подняла голову. Лет сорока, с усталым лицом.
— Да, оттуда. Лариса. А вы?
— Вера. Недавно дачу купили, на Луговой.
Лариса кивнула.
— Понятно. Как оно, дачная жизнь?
— Сложно, — вырвалось у Веры. — Свекровь всё переделала, не спросив. Теперь обижается, что я не хочу её помощи.
Лариса усмехнулась.
— У меня похожая история. Только не с дачей, а с квартирой. Свекровь лезет постоянно — переставляет мебель, выбрасывает мои вещи. Говорит: “Я для вас, для порядка”.
— И как вы с этим справляетесь?
— Пока никак. Роман на её стороне. Говорит: “Мама помогает, а ты неблагодарная”. А я устала спорить.
Вера смотрела на голубей, клюющих крошки.
— Значит, не только у меня так.
— Не только, — Лариса встала, отряхнула руки. — Слушай, если не остановишь сейчас — будет хуже. Они привыкают командовать. Потом уже не отучишь.
Она ушла. Вера осталась сидеть на лавке, глядя на пустую аллею.
Дома её ждал Игорь. Укладывал детей, читал Кате сказку. Вера прошла на кухню, поставила чайник. Слышала, как он выходит из детской, идёт к ней.
— Вер, мама звонила. Сказала, что ты её отшила.
— Я её не отшивала. Просто сказала, что справимся сами.
— Она обиделась.
— Игорь, я не могу постоянно думать, обидится она или нет. Это наша дача.
— Наша. Но она помогала нам. И с квартирой, и сейчас с дачей.
— Помощь — это не право распоряжаться.
Игорь прислонился к стене, закрыл глаза.
— Что ты хочешь от меня?
— Чтобы ты поговорил с ней. Объяснил, что мы сами хотим заниматься участком. Что её помощь нужна, но только когда мы попросим.
— А если она не поймёт?
— Тогда ты должен выбрать — меня или её обиду.
Игорь открыл глаза, посмотрел на Веру долго и тяжело.
— Это нечестно.
— Честно. Я четыре года ждала эту дачу. И не отдам её никому.
Он ушёл в комнату. Вера стояла на кухне, слушала, как кипит чайник. Внутри всё дрожало — от страха, от решимости, от непонимания, что будет дальше.
Через два дня Игорь сказал, что едет к матери. Вера не спросила зачем. Знала.
Он вернулся вечером, молчаливый. Разделся, сел на диван.
— Поговорил.
— И?
— Сказал, что мы хотим сами заниматься дачей. Что её помощь нужна, но когда мы попросим.
— Она как?
— Плакала. Говорит, что ей теперь и дачи нет, и дети не ценят.
Вера села рядом.
— Игорь, я понимаю, ей больно. Она правда продала свою дачу для нас. Но это не значит, что теперь наша — её.
— Знаю, — он потёр лицо руками. — Просто тяжело. Она мама. А я ей говорю, что она лезет не в своё дело.
— Ты правильно сделал.
— Не знаю. Она сказала, что больше не приедет.
Вера взяла его руку.
— Приедет. Просто нужно время. Она поймёт.
Игорь кивнул, но в глазах была тоска.
Прошла неделя. Зинаида Петровна не звонила. Вера с Игорем ездили на дачу, работали молча — он копал грядки, она сажала рассаду помидоров. Дети бегали по участку, Катя разговаривала с гномом, придумывала ему истории.
Вечером, когда собирались уезжать, Вера остановилась у роз. Обрезанные пеньки дали новые побеги — зелёные, крепкие, с набухшими почками.
— Может, она и права была, — сказала Вера негромко.
Игорь подошёл, обнял её за плечи.
— Дело не в том, права она или нет. Дело в том, что спросить надо было.
Две недели молчания. Зинаида Петровна не звонила, не писала. Игорь созванивался с ней сам, но коротко, по делам. Вера не спрашивала, о чём они говорят.
На даче появлялись каждые выходные. Вера высадила огурцы в теплицу, прополола грядки, подвязала малину у забора — ту самую, которую свекровь хотела посадить. Игорь починил баню, заменил треснувшую печку на новую. Дети строили шалаш под яблоней.
Гном так и стоял у калитки. Катя каждый раз здоровалась с ним, Лёша таскал к нему камешки и палочки.
Однажды вечером, когда Вера поливала розы, зазвонил телефон. На экране — «Зинаида Петровна».
Вера вытерла руки о фартук, взяла трубку.
— Алло.
— Верочка, это я. — Голос свекрови звучал тихо, неуверенно. — Как дела?
— Нормально. На даче.
— Понятно. — Пауза. — Слушай, я тут подумала… Может, мне приехать? Не помогать, просто… навестить. Внуков давно не видела.
Вера посмотрела на участок. Грядки ровные, политые. Розы дали новые побеги, скоро зацветут. Теплица полная рассады. Всё своими руками.
— Приезжайте, Зинаида Петровна.
— Правда? Ты не против?
— Не против.
На следующий день свекровь приехала на автобусе. Вышла у остановки с небольшой сумкой, в старых джинсах и кофте. Без фартука, без инструментов. Просто приехала.
Катя и Лёша бросились к ней, обняли. Зинаида Петровна присела, расцеловала обоих.
— Как я по вам соскучилась!
Игорь помог ей донести сумку до дома. Вера стояла на крыльце, вытирая руки о полотенце.
— Здравствуйте, Зинаида Петровна.
— Здравствуй, Верочка.
Они смотрели друг на друга несколько секунд. Потом свекровь шагнула вперёд, обняла её — коротко, неловко.
— Прости, если что не так было.
Вера обняла в ответ.
— Всё хорошо.
За чаем Зинаида Петровна молчала больше обычного. Смотрела в окно на участок, пила мелкими глотками. Катя рассказывала про школу, про подружек, про гнома, которого назвала Вася.
— Бабуль, а ты знала, что Вася любит камешки? — спросила Катя.
— Нет, внучка. А откуда ты узнала?
— Лёшка ему носит, он радуется.
Зинаида Петровна улыбнулась, но глаза остались грустными.
После обеда Вера вышла в сад. Свекровь последовала за ней, остановилась у кустов смородины вдоль забора.
— Их надо формировать, — сказала она тихо. — Старые ветки убрать, а то ягод не будет.
— Я не знаю, как правильно, — призналась Вера.
Зинаида Петровна достала из кармана секатор, повертела в руках.
— Я его взяла по привычке. Думала, может, пригожусь.
— Зинаида Петровна, если хотите — помогите. Но давайте вместе решим, что делать.
Свекровь подняла глаза.
— Вместе?
— Да. Вы знаете про растения больше меня. Но это моя дача. Наша с Игорем.
Зинаида Петровна кивнула медленно.
— Понимаю. — Она протянула секатор Вере. — Покажи, какие ветки ты считаешь старыми.
Вера взяла инструмент, наклонилась к кусту.
— Мне кажется, вот эти, потемневшие.
— Правильно. Давай я придержу ветку, а ты режь.
Они работали молча минут двадцать. Зинаида Петровна придерживала ветки, Вера аккуратно обрезала. Иногда свекровь подсказывала — коротко, без нажима.
— Эту ветку лучше убрать совсем, она внутрь растёт.
— Хорошо.
— А вот эту оставь, она молодая, сильная.
— Оставлю.
К вечеру смородина была обработана. Вера выпрямилась, потянула спину. Зинаида Петровна собрала обрезанные ветки в охапку.
— Куда складывать?
— За баню, там куча для компоста.
Они шли рядом, и Вера вдруг спросила:
— Зинаида Петровна, а вы сильно скучаете по своей даче?
Свекровь остановилась, посмотрела на участок — на грядки, на теплицу, на гнома у калитки.
— Скучаю. Десять лет прошло, а всё равно помню каждый куст. — Она помолчала. — Когда вы купили эту дачу, я подумала — может, это шанс. Что я смогу тут… ну, как раньше. Свою дачу вернуть.
— Понимаю.
— Только это не моя дача. Это ваша. — Зинаида Петровна усмехнулась. — Игорь мне так и сказал. Что я лезу не в своё дело.
— Он переживал, когда говорил с вами.
— Знаю. Но он прав был.
Вера дотронулась до её руки.
— Вы всегда можете приезжать. Просто… спрашивайте, если хотите что-то делать. Ладно?
Зинаида Петровна кивнула.
— Ладно.
Вечером они втроём сидели на веранде — Вера, Игорь и Зинаида Петровна. Дети спали, на улице стемнело, где-то вдалеке стрекотали кузнечики.
— Верочка, я тут подумала, — начала свекровь, — мне соседка Нина Васильевна рассаду физалиса предлагала. У неё своя дача, каждый год выращивает. Хочешь, возьму для вас? Он красиво цветёт, декоративный.
Вера посмотрела на Игоря. Тот кивнул едва заметно.
— Давайте. Только сначала обсудим, куда его посадить.
— Конечно. Как скажешь.
Через неделю Зинаида Петровна приехала с горшками физалиса. Они с Верой обошли участок, выбрали место у забора — там солнца много, но не жарит.
— Тут хорошо будет, — сказала Вера.
— Согласна.
Сажали вместе. Зинаида Петровна копала ямки, Вера поливала, дети приносили лейку. Игорь в это время ставил качели под яблоней — давно обещанные, деревянные, крепкие.
К вечеру физалис был высажен, качели висели на толстой ветке. Катя сразу забралась, раскачалась, визжа от восторга.
— Мама, смотри как высоко!
Вера стояла рядом с Зинаидой Петровной, глядя на участок. Грядки ровные, теплица полная, розы с новыми побегами, физалис у забора. Качели под яблоней. Гном у калитки.
— Знаешь, — сказала свекровь тихо, — когда я свою дачу продавала, думала — всё, больше никогда не будет своего места. А теперь понимаю — не обязательно владеть, чтобы быть частью.
Вера взяла её за руку.
— Вы всегда будете частью. Просто… на равных.
Зинаида Петровна сжала её ладонь в ответ.
Игорь подошёл, обнял обеих за плечи.
— Ну что, девочки, чай пить будем или ещё работать?
— Чай, — рассмеялась Вера. — Мы уже всё сделали.
Они втроём пошли в дом. Вера обернулась на пороге — посмотрела на участок. Сумерки ложились мягко, окрашивая всё в розовый. Гном улыбался своей дурацкой улыбкой. Качели поскрипывали под весом Кати. Физалис уже расправил листья, приживаясь на новом месте.
Это была их дача. Их участок. Их мечта, в которую теперь никто не лез без спроса. Но в которой всегда было место для тех, кто спрашивал.
Вера улыбнулась и закрыла дверь.