— Ксения, ты почему так поздно? Мы тут с утра голодные сидим!
Голос Николая Степановича прозвучал из гостиной раньше, чем она успела снять пальто. Ксения замерла в прихожей, сжимая в руке пакет с продуктами. Девять вечера. Презентация затянулась, потом пробки, потом очередь в магазине. Усталость давила на плечи, ноги гудели, хотелось только тишины и горячего чая.
Но тишины не было.
Из гостиной доносился грохот телевизора — какое-то шоу с визгливыми голосами. Ксения прошла на кухню и остановилась на пороге. Раковина была завалена грязной посудой до краёв. На плите стоял её чугунный сотейник, покрытый засохшими потёками томатного соуса. Стол был усыпан крошками, салфетками и тарелками с остатками еды. Пахло пережаренным луком и чем-то кислым.
— Николай Степанович, я работала до восьми, — выдавила она, ставя пакет на единственное чистое место.
— А мы что, не люди? — свекровь Раиса Фёдоровна появилась в дверном проёме, скрестив руки на груди. — Могла бы и предупредить, что задерживаешься.
На диване, не отрываясь от экрана, развалилась двенадцатилетняя Лиза — двоюродная сестра Дениса. Она жевала чипсы прямо из пачки, роняя крошки на подушки.
Ксения закрыла глаза и медленно выдохнула.
***
Они с Денисом познакомились на четвёртом курсе, в университетской столовой. Он забыл карту, она угостила его обедом. Он был обаятельным, с быстрым умом и планами на будущее. Приехал из Сибири, из маленького города, где его родители работали на мебельной фабрике. Денис был первым в семье, кто поступил в столичный вуз.
Поженились они через год после выпуска. Свадьбу отпраздновали скромно — ресторан на двадцать человек, простые платья, никаких излишеств. Родители Дениса не приехали. Он объяснил это дороговизной билетов и невозможностью взять отпуск. Позвонили только на следующий день, поздравили коротко и сухо.
— Они просто не привыкли к таким вещам, — сказал Денис. — Не обижайся.
Ксения не обижалась. Она была готова строить отношения, понимала, что семьи бывают разными.
Её родители на свадьбу подарили им квартиру. Объявили за ужином незадолго до свадьбы. Отец, Игорь Валентинович, был человеком немногословным, но когда говорил — говорил по делу.
— Ксения, Денис, — начал он, когда все уселись за стол. — Мы с мамой решили подарить вам квартиру.
Ксения застыла с бокалом в руке.
— Папа, что ты говоришь?
— Студия, тридцать квадратов, на юго-западе. Документы уже оформляются. До свадьбы все будет готово. Не роскошь, конечно, но свой угол. Начнёте жизнь без съёмных квартир, — он улыбнулся. — Это важно.
Мать смотрела на неё с тёплой улыбкой. Ксения встала, обняла их обоих, едва сдерживая слёзы. Денис тоже был растроган. Он благодарил, жал руку отцу, обнимал мать. Говорил искренне.
В тот вечер Ксения была счастлива.
Полтора года всё шло спокойно. Работа, выходные вдвоём, редкие звонки из Сибири.
А потом в сентябре Раиса Фёдоровна позвонила и сообщила:
— Мы с отцом решили к вам приехать. На пару дней. Столицу посмотреть, с сыном пообщаться. И Лизу возьмём — девочке экскурсии полезны.
Ксения растерялась. Квартира маленькая, одна комната. Но отказать неудобно — они родители мужа, впервые приезжают.
— Конечно, — сказала она. — Будем рады.
Денис обнял её:
— Спасибо, что не против. Они ненадолго.
Она хотела произвести хорошее впечатление. Купила новое постельное бельё, запаслась продуктами, приготовила пирог. Денис предупредил, что родители приедут в субботу утром.
Но когда в дверь позвонили, на пороге стояли не двое, а трое.
— Познакомься, — сказал Николай Степанович, кивая на девочку лет двенадцати с мрачным лицом. — Это Лиза, дочка моей сестры. Решили взять с собой, пусть столицу посмотрит.
Лиза стояла, уткнувшись в телефон, и даже не поздоровалась.
Ксения растерялась, но быстро взяла себя в руки:
— Проходите, конечно! Лиза, привет, я Ксения.
Девочка буркнула что-то неразборчивое.
Студия превратилась в переполненное пространство за считанные часы. Николай Степанович сразу занял диван и включил телевизор. Раиса Фёдоровна принялась осматривать квартиру, комментируя вслух:
— Ну и тесно же у вас. Неужели нельзя было что-то попросторнее взять?
Ксения молчала, накрывая на стол.
Ужин прошёл натянуто. Раиса Фёдоровна критиковала всё:
— Солоновато. И мясо жестковато. Ты, Ксения, наверное, редко готовишь?
— Я работаю полный день, — ответила Ксения как можно ровнее. — Но стараюсь.
— Ну да, работа, — кивнула свекровь. — Только семью не забывай.
Денис промолчал.
Вечером Ксения постелила гостям на диване, сама с Денисом улеглась на раскладушке. Лиза спала на полу на матрасе. Было тесно и душно.
Ксения лежала и смотрела в потолок. Внутри зарождалось смутное чувство тревоги.
Но она сказала себе: это всего на два дня.
***
Два дня превратились в пять. Потом в неделю. Каждый раз, когда Ксения осторожно спрашивала о датах отъезда, ответ был один:
— Да вот билеты дорогие. Подождём акций.
Денис каждый раз кивал и говорил Ксении:
— Ну потерпи ещё чуть-чуть. Им редко удаётся вырваться из дома.
Она терпела. А продукты исчезали из холодильника с пугающей скоростью. Ксения ходила в магазин, готовила, мыла посуду. После работы возвращалась домой и обнаруживала гору грязных тарелок, пустые полки и требовательные взгляды.
— Ксюш, ты чего такая кислая? — спросил однажды Денис, когда она в десятый раз за вечер наклонилась над раковиной.
— Я устала, — ответила она тихо. — Может, попросишь маму помочь хотя бы с посудой?
— Мама в гостях. Не будь занудой.
Телевизор работал с утра до ночи. Николай Степанович смотрел всё подряд — новости, сериалы, ток-шоу — и делал это на полной громкости. Ксения не могла ни поработать за компьютером, ни почитать, ни просто отдохнуть в тишине.
Лиза бесцеремонно пользовалась её косметикой, надевала её вещи, и однажды Ксения обнаружила, что её любимая кофта с кашемиром порвана по шву.
— Лиза, это моя вещь, — сказала она, стараясь говорить спокойно. — Надо было спросить.
— Ну и что? — девочка даже не подняла глаз от телефона. — Жалко, что ли?
— Дело не в жадности. Это моё личное пространство.
Лиза фыркнула и вышла из комнаты.
Ксения пожаловалась Денису вечером, когда они оказались наедине в ванной.
— Ну она же ребёнок, — вздохнул он. — Не понимает ещё.
— Ей двенадцать! В этом возрасте уже понимают, что чужие вещи трогать нельзя.
— Ксения, не раздувай из мухи слона. Кофту зашьёшь.
Прошла ещё неделя. Родители Дениса вели себя всё более раскованно. Раиса Фёдоровна критиковала Ксению за всё: за то, как она моет пол, за то, как складывает полотенца, за то, что слишком долго задерживается на работе.
— В наше время женщины умели и дом содержать, и мужа кормить, и на работу ходить, — говорила она, сидя на диване с чашкой чая. — А ты всё жалуешься.
Ксения не жаловалась. Она просто молча делала всё, что от неё требовалось. Но усталость копилась, как вода за дамбой.
День рождения Дениса она готовила сама. Торт заказала в кондитерской, запекла курицу с картошкой, нарезала салаты. Раиса Фёдоровна сидела на диване и комментировала:
— Зелени маловато. И соли не жалей, а то у вас всё пресное.
Николай Степанович подарил сыну носки. Лиза — ничего. Ксения вручила умные часы, о которых Денис мечтал полгода. Он обнял её, поцеловал в щёку и тут же начал разбираться с настройками, не отрываясь от экрана.
***
На третью неделю Ксения перестала считать дни. Она просто существовала — вставала, уходила на работу, возвращалась, готовила, мыла посуду, падала в постель. Раиса Фёдоровна к тому времени освоилась окончательно: командовала, где что лежит, переставляла вещи по своему вкусу, каждый вечер жаловалась на усталость от прогулок по городу.
В субботу утром она вышла из ванной в халате Ксении — взяла без спроса — и объявила за столом:
— Денис, раз уж мы в столице, надо пользу извлечь. Хочу себе пару платьев купить. Ты оплатишь. Ксения подняла голову от чашки кофе.
Ксения замерла с чашкой в руке.
— Мы копим на отпуск, — сказала она ровно. — Почему мы должны платить за твои покупки?
Раиса Фёдоровна медленно повернулась к ней.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что у нас нет лишних денег на шопинг.
— Лишних?! — голос свекрови взлетел вверх. — Ты, столичная зазнайка, мне указываешь, на что я могу просить у собственного сына?!
— Раиса Фёдоровна, я не зазнайка, — Ксения встала. — Но я не понимаю, почему вы считаете, что имеете право распоряжаться нашими деньгами.
— Потому что это мой сын! И это его дом!
— Это наш дом, — Ксения почувствовала, как внутри поднимается волна злости. — Вы живёте у нас уже две недели. Вы едите наши продукты, которые я покупаю. Я готовлю, мою посуду, убираю за всеми. И при этом вы критикуете меня с утра до вечера в моей же квартире!
Раиса Фёдоровна вскочила с места.
— Как ты смеешь так разговаривать со старшими?!
— Я говорю правду!
Николай Степанович отложил газету и поднялся.
— Девушка, не забывайся, — сказал он холодно. — Это дом нашего сына тоже. И мы имеем полное право здесь жить, сколько захотим.
Ксения почувствовала, как руки начинают дрожать.
— Квартира принадлежит мне, — произнесла она чётко. — Её купили мои родители до свадьбы. Никакой вашей доли тут нет. И я больше не обязана терпеть ваше неуважение.
Повисла тишина. Ксения посмотрела на него долгим взглядом. Потом взяла сумку, надела куртку и вышла из квартиры, не оглядываясь.
***
Ксения вернулась поздно вечером. Прошла весь город пешком, сидела в кафе, смотрела на воду у набережной. Телефон молчал. Денис не звонил.
Когда она открыла дверь квартиры, внутри было тихо. Слишком тихо. На столе лежала записка, написанная крупным неровным почерком Раисы Фёдоровны:
«Уехали. Денис с нами. Будет думать о вашем браке. Подумай и ты о своём поведении».
Ксения медленно опустилась на стул. Посмотрела на пустой диван, на выключенный телевизор, на чистую — впервые за две недели — раковину. Тишина обволакивала квартиру, как тёплое одеяло.
Она ждала, что сейчас накроет одиночество. Что станет страшно. Что она пожалеет о сказанных словах.
Но вместо этого пришло облегчение.
Глубокое, почти физическое. Как будто с плеч сняли тяжёлый рюкзак, который она тащила так долго, что забыла, каково это — идти налегке.
Ксения встала, прошла по квартире. Открыла окно — впустила свежий воздух. Убрала со стола записку. Поставила чайник. Села у окна с чашкой горячего чая и просто смотрела на город.
Всё это время она была одна. Морально одна. Денис не защищал её. Не видел её усталости. Не замечал, как его родители превратили её дом в поле боя, где она каждый день проигрывала.
Она терпела людей, которые не уважали ни её, ни её труда, ни границ её пространства. Готовила, убирала, молчала — и всё равно была виновата.
Ксения посмотрела на свои руки. Они больше не дрожали.
Она больше не хотела жить в такой модели. Не хотела быть прислугой в собственном доме. Не хотела мужа, который выбирает сторону родителей вместо того, чтобы защитить жену.
Это было прозрение. Чёткое и спокойное.
Она допила чай, легла в кровать — в своей кровати, в тишине — и уснула крепким сном впервые за долгое время.
***
Прошло две недели.
Ксения вернулась к своему ритму. Работа, спортзал, встречи с подругами. Квартира снова стала её пространством — чистым, тихим, уютным. Она готовила себе лёгкие ужины, смотрела фильмы, читала книги. Денис не звонил. Она не писала первой.
И вот в субботу утром зазвонил телефон.
Николай Степанович. Ксения нажала на зелёную кнопку и поднесла трубку к уху.
— Ксения, — сказал он без приветствия. — Мы возвращаемся послезавтра. Приготовь комнату, купи продуктов. И вообще, веди себя прилично на этот раз.
Она молчала несколько секунд. Потом спокойно ответила:
— Возвращаться вам необязательно. Живите там, где вас устраивает.
Пауза.
— Что?!
— Я сказала: не нужно возвращаться. Эта квартира — моя. И я больше не обязана вас здесь принимать.
— Ты совсем обнаглела! Денис, поговори с ней!
Послышался шорох, потом в трубке раздался голос мужа:
— Ксения, ты опять за своё? — он говорил усталым, раздражённым тоном. — Мама права. Ты стала эгоисткой. Зазналась на своей столичной жизни, забыла, что такое семья. Ты думаешь только о себе!
Ксения слушала молча. Раньше эти слова ранили бы. Заставили бы сомневаться. Но сейчас она слышала их как будто со стороны — чужие, пустые, не имеющие к ней отношения.
— Ты эгоистка, — повторил Денис. — И если ты не изменишься, я не знаю, стоит ли нам вообще продолжать этот брак.
— Хорошо, — сказала Ксения тихо.
— Что — хорошо?
— Не стоит.
Она положила трубку. Отключила телефон. Села на диван и посмотрела в окно.
Впервые за долгое время она чувствовала уверенность. Не злость. Не обиду. Просто ясность.
На следующий день Ксения пошла к юристу и подала документы на развод.
Ксения улыбнулась.
Лучше жить одной, чем в окружении людей, которые разрушают твоё достоинство и дом. Лучше быть одной и свободной, чем вместе и несчастной.
Она открыла книгу и начала читать. Впереди была целая жизнь — её собственная, спокойная, наполненная уважением к себе.
И это было только начало.