Юбилей Ольга Михайловна решила отмечать в уютной домашней обстановке. На все уговоры родственников и друзей снять кафе или ресторан, она не велась.
— Что мне этот ресторан? Сплошное выкачивание денег. Сдерут три шкуры, а толком не накормят и не напоят, — объясняла свою позицию будущая юбилярша. — А ещё говорят, что ведущие конкурсы придумывают позорные. Тьфу! Нет, нет и нет! Что я, гостей не накормлю?
На вопрос, куда она посадит столько гостей, Ольга Михайловна, подумав и подсчитав что-то в уме, спокойно отвечала:
— Боже мой, да у нас на даче столько места, гуляй — не хочу! И воздух свежий, и лучок на грядке, и песни можно до утра горланить, а не как в ресторане — в одиннадцать уже выгоняют. Сколотим стол и лавки, табор цыганский можно усадить!
Всю неделю перед днём празднования Ольга Михайловна заставляла мужа возить ее по магазинам и мотаться из города на дачу, закупая продукты.
— Никакого покоя от тебя, — ворчал муж. — Ведь предлагали устроить всё в ресторане, так нет, тебе денег жалко! А меня тебе не жалко?
— Ваня, не ворчи, — отмахивалась Ольга Михайловна, — сам ведь любишь на даче отдыхать. Крути баранку, знай!
Накануне празднования юбилярша не выходила из кухни: жарила, парила, строгала салаты, пекла торт. Помощников ей не нашлось — все дееспособные родственники и друзья работали, и потому Ольга Михайловна трудилась в гордом одиночестве, как Золушка. (Ну или как бабка из сказки про Колобка, для тех, кто хотел рассказ по мотивом этой сказки — прим. автора).
Муж, Иван Семёнович, помогать в готовке отказался сразу:
— Ты же знаешь, что мне нельзя доверять кухню. Лучше я стол из досок сколочу и лавки.
Ольга Михайловна согласилась. Кухня ошибок не прощает. Она с содроганием вспомнила «подвиги» мужа, когда он, решив удивить жену сладостью из детства, поставил варить сгущёнку и забыл про неё перед телевизором. Отмывание потолка и стен было не самым страшным. Страшнее было, что Ивана чуть удар не хватил, когда банка бабахнула. А после его блинов сковородку хоронили с почестями: первый и он же последний, блин намертво вцепился в антипригарное дно, так и не выпустив сковороды из своих объятий.
— Это ещё надо постараться, — причитала Ольга Михайловна, со слезами прощаясь с новенькой сковородкой. Потому к готовке она мужа больше не подпускала.
Настал день юбилея. Именинница была уже порядком вымотана приготовлением еды, уборкой, сервировкой и прочими подготовительными делами, а гости, как назло, стали собираться раньше назначенного времени.
— Мы побоялись, что опоздаем, потому выехали пораньше…
— Думаем, вдруг пробки, застрянем надолго…
Так, Ольге Михайловне не удалось хоть немного передохнуть. Кое-как она привела себя в порядок, сняла бигуди, накрученные с вечера, надела новое платье, купленное для этого случая, и вышла встречать гостей.
Народу собралось человек тридцать. Все обнимали, целовали юбиляршу, желали ей всех благ, а у неё была одна мечта: упасть на кровать и уснуть.
«Старая кляча, надо было послушать умных людей и праздновать в ресторане», — мысленно ругала она себя, принимая поздравления и улыбаясь через силу.
Но ей предстояло ещё всех кормить, поить, меняя пустые тарелки гостей на полные. Весь вечер она сновала с кухни на веранду и обратно, принося новые блюда. Отдохнуть удалось лишь тогда, когда гости стали дарить подарки.
Ольга Михайловна принимала коробки, свёртки и конверты с наличными, блаженно улыбаясь: можно было снять новые туфли, что натёрли ей ноги, пока никто не видит, и пошевелить пальцами.
Несмотря на усталость, именинница оценила подарки: тут была и техника для кухни, и украшения, и полезные гаджеты.
Когда поздравления закончились, все подарки и конверты юбилярша сложила на специально отведённый для этого журнальный столик. Нужно было продолжать обслуживать гостей, пока не начались песни и танцы.
Иван Семёнович, оставшись без контроля бдительного ока жены, вместе с шурином налегал на спиртное, ведь Ольга Михайловна всегда считала рюмки, выпитые мужем на праздниках. Дело в том, что её благоверный, перебрав лишнего, на следующий день с трудом мог вспомнить день вчерашний. Память поразительным образом стирала все последствия таких мероприятий, и краснеть за него всегда потом приходилось жене.
— Оля, как всё вкусно, — нахваливали её гости, — ты превзошла сама себя! За это грех не выпить!
Имениннице снова наливали игристого. Ноги от усталости её уже не держали, голова слегка кружилась. Тогда она, заменив в очередной раз пустые тарелки гостей на полные, решила уединиться в своей спальне, чтоб немного отдохнуть, прилегла на кровать, и, незаметно для себя, уснула блаженным сном.
Веселье было в самом разгаре, когда именинница исчезла, но уже никто не обратил на это внимания: гости развлекали сами себя. Самые находчивые устроили танцы, потом кто-то включил в телефоне караоке, и песни лились рекой почти до самого утра.
В полночь Иван Семёнович нашёл жену спящей, попытался её разбудить, но услышав лишь невнятное бормотание, оставил эту затею и взял управление праздником на себя, что заключалось в частых тостах.
Провожал гостей муж юбилярши, едва стоявший на ногах. Обняв шурина и закрыв за ним калитку, он вернулся в дом и рухнул на диван, тут же захрапев.
Ольга Михайловна проснулась к полудню.
«Господи, как стыдно-то!» — посмотрев на часы, а потом выглянув на веранду, ахнула она. — «Как же я так всё проспала?! Что подумают люди? Воистину — с юбилеем старость пришла!»
Причитая так себе под нос, она пошла убирать последствия пиршества. Наведя порядок, женщина вспомнила, что среди подарков видела электрическую вафельницу.
Решив побаловать себя и мужа изысканным завтраком, а заодно и проверить работу техники, Ольга Михайловна отыскала журнальный столик с подарками, но никакой вафельницы там не было.
Не было там и новенького телефона, что подарили ей сын с невесткой, да и много чего ещё. Дрожащими руками она стала открывать конверты, в которых должны были лежать хоть какие-то купюры.
Все конверты были пустыми, не считая записок: «Оленька, я побоялась принести тебе пятый тостер, потому решила подарить деньги. Твоя Катя», «Ольга, я не спец по подаркам, купи себе сама, чего душа пожелает. С юбилеем. Брат»., «Подруга, у тебя уже всё есть, потому вот тебе денег на СПА. Целую. Галя».
— Это что же, всё украли? — губы Ольги Михайловны задрожали от обиды. На столе остались стоять мелочи: ваза, подсвечник, электрический штопор и куча пустых конвертов.
Вчерашняя юбилярша тяжело опустилась на стул и вздохнула, оглядывая комнату. В дверях появилась помятая физиономия мужа.
— Оленька, ик, ты чего такая? — Иван Семёнович продирал глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на жене. Но это ему удавалось с трудом: всё-таки он нахрюкался без должного контроля.
— Ваня, подарки пропали! — Ольга Михайловна уже чуть не плакала. — И деньги тоже.
— Вот тебе раз! — почти протрезвел муж. — Неужто стырили? А ведь все такие приличные люди!
— Да ты что?! — возмутилась жена. — Как ты мог подумать? Здесь же все свои были! Может, кто-то чужой заходил? Может, незаметно прокрался, когда все веселились?
— Ага, — усмехнулся Иван Семёнович, — и тележку с собой прихватил! А то, как бы он всё это добро вынес незаметно?
— Так под шумок несколько раз мог пробраться, — размышляла женщина. — По одной коробочке и выносил. Что же я теперь людям скажу? Куда их подарки дела?
— Надо полицию вызывать! — твёрдо сказал Иван. — Не дело, когда из-под носа подарки уводят!
Ольга уж было начала искать телефон, чтобы позвонить куда следует… И тут…
— Зачем вам полиция? — раздался удивлённый голос. В дом вошёл Николай, брат Ольги Михайловны.
— О, Коля, а ты чего здесь? — удивился Иван Семёнович.
— Да вот, решил проведать, всё ли у вас в порядке: Ольга исчезла вчера, да и ты — хорош был.
— Заходи, опохмелимся, а потом в полицию. У Ольги подарки украли. И деньги из конвертов. Видимо, под шумок кто-то орудовал. Чисто сработали, черти! Никто и не заметил.
— Ваня, ты совсем? — вытаращил глаза Николай. — У тебя, что, амнезия?
— Коля, ты о чём? — не поняла Ольга Михайловна.
— Он сам вчера заставил меня перетаскать все подарки в кладовку! Ворчал ещё, что, не дай бог, уронят стол, всё упадёт, сломается. А так — целее будет, — Николай всё ещё изумлённо смотрел на Ивана Семёновича. — А деньги в один конверт сложил и убрал куда-то. Куда их убрал-то, Ваня?
— Чёрт, правда, что ли? Не помню! — муж Ольги Михайловны схватился за голову.
Женщина бросилась в кладовку, и оттуда вскоре послышался радостный вопль:
— Здесь! Всё здесь! И вафельница! И тостер! И телефон! И всё остальное!
— А деньги тогда где? — задумчиво произнёс Иван.
Все трое принялись искать припрятанный конверт с деньгами.
Через час, так и не найдя его, поиски прекратили, так как мужчины проголодались.
— Ладно, сейчас запеку вам курицу по-быстрому. Она у меня в маринаде со вчерашнего дня, — махнула рукой на пропавший конверт хозяйка.
— Ваня! — раздался вскоре крик обалдевшей женщины.
Мужчины бросились на кухню. На столе лежала курица, а из неё торчал конверт, замотанный в полиэтиленовый пакет.
— Это как называется? — жена двумя пальцами вытащила «начинку» из бедной птицы.
— Упс! — хохотнул Николай.
— Э, — промямлил Иван Семёнович, — ну, видимо, я посчитал, что к ней в “душу” никто не полезет.
— Эх, Ваня, Ваня… — Ольга погрозила мужу пальцем. Она была рада, что деньги нашлись, но больше никогда не позволяла мужу отдыхать до такого состояния «фаршированной курицы».