Анна терла пригоревшую кастрюлю, где еще час назад томился говяжий гуляш. Жир застыл белыми кляксами на стенках, а запах лука до сих пор висел в воздухе.
— Мясо жёсткое, — бросил Сергей, отодвигая тарелку. — У мамы получается нежнее.
Она промолчала тогда, как обычно. Просто начала собирать со стола грязную посуду с нетронутым ужином.
Теперь стояла над раковиной, а в голове крутилось это “у мамы лучше”, “у мамы вкуснее”». Всегда у мамы. Мамины котлеты, мамин борщ, мамины пирожки.
Ложка звякнула о дно кастрюли. Завтра воскресенье — поедут к свекрови обедать. Тамара Ивановна поставит на стол свои фирменные голубцы, Сергей будет нахваливать их минут пятнадцать подряд. А потом всю дорогу домой молчать, глядя в окно автобуса.
Анна выключила воду и вытерла руки о полотенце. Завтра она спросит у свекрови рецепт этих чертовых голубцов.
***
Раньше Анна любила эти вечерние часы на кухне — включала аудиокнигу, экспериментировала с рецептами, чувствовала себя настоящей хозяйкой. Сергей тогда заходил, обнимал за талию:
— Пахнет божественно! Что готовишь?
Это было три года назад, до свадьбы.
Первые «советы» появились через месяц после росписи. Осторожно, с улыбкой:
—Слушай, а соли маловато в супе. Я досолил.
Потом замечания участились. Макароны переварены, мясо жестковато, пицца невкусная. Анна покупала новые специи, меняла рецепты, засиживалась на кулинарных сайтах. Старалась запомнить каждое слово, исправиться.
А потом был тот первый визит к свекрови. Хрущевка, кухня размером с кладовку, на плите — алюминиевая кастрюля с борщом. Тамара Ивановна суетилась:
— Сереженька! — Тамара Ивановна обняла сына. — Худой какой стал! Сейчас накормлю.
Она наложила ему полную тарелку борща — водянистого, с плавающими на поверхности жирными кругами. Анна осторожно попробовала — кислый, пересоленный.
Но Сергей уплетал с таким аппетитом, будто это был деликатес:
— Мам, как всегда — объедение! Добавки можно?
— Конечно, сынок, ешь, ешь!
Анна доедала свою порцию и не понимала. Дома он воротил нос от её итальянского минестроне, а тут хлебал эту жижу, как нектар.
— Анечка, тебе не нравится? — забеспокоилась Тамара Ивановна.
— Нет-нет, очень вкусно, — быстро ответила Анна.
По дороге домой она молчала, а в голове крутился один вопрос: в чем подвох?
***
Далее Анна начала замечать всё больше несоответствий. В следующий визит к Тамаре Ивановне Сергей уплетал вчерашний суп, где плавали размокшие макароны, и причмокивал:
— Мам, твой харчо — это что-то! Как в ресторане!
А дома, когда Анна подала ему тушеную говядину с овощами:
— Чего-то не хватает. Не то. — Он ковырял мясо вилкой. — Мама как-то по-другому делает.
В “Пятерочке” Анна остановилась у стойки с приправами. Взяла пакетик сушеного укропа — такой же, как у свекрови в баночке. Потом посмотрела на свои любимые прованские травы. В голове звучал детский голос:
— Мам, а можно я к бабушке бутерброд возьму? У неё суп невкусный…
Даша, их пятилетняя дочь, всегда говорила прямо. Анна вспомнила, как в прошлый раз тайком сунула в сумку яблоко и печенье для ребенка.
Вечером она решилась. Сварила гречку без соли, потушила курицу с луком — точь-в-точь как у Тамары Ивановны.
— Это что за ерунда? — Сергей попробовал и поморщился. — Пресная какая-то.
— Точно такой, как твоя мама делает, — спокойно сказала Анна.
— Ничего подобного! У мамы совсем другое!
Он швырнул вилку и вышел из кухни. Анна сидела одна, смотрела на нетронутые тарелки и понимала: дело не в рецептах. Что-то другое заставляло мужа превозносить мамину стряпню и критиковать её кухню.
***
В воскресенье они снова поехали к Тамаре Ивановне. Свекровь суетилась у плиты, доставая противень из духовки:
— Сереженька, твоё любимое мясо по-французски делаю! И бутербродики с колбаской.
Анна наблюдала, как Сергей расплывается в улыбке:
— Мам, ты же знаешь, что я больше всего на свете люблю твою стряпню!
За столом Даша ковыряла вилкой жёсткое мясо под слоем майонеза:
— Бабуль, а можно просто картошечки? Или макарошек?
Тамара Ивановна покраснела:
— Ой, внученька, я сегодня как-то не подумала… Вот завтра приедете, я приготовлю…
— Даша, не капризничай, — мягко, но твёрдо сказал Сергей. — Бабушка старается, готовит с душой. Не то что некоторые, которые специи всякие сыплют, а вкуса настоящего нет.
Анна почувствовала, как щёки горят.
Когда Тамара Ивановна пошла за чаем, телефон Сергея завибрировал на столе. Анна машинально глянула на экран — сообщение от мамы: “Спасибо за продукты, сынок. Знаю, что дома тебе приходится есть всякие изыски, а у меня хоть просто, но по-домашнему.”
Сергей быстро перевернул телефон, но было поздно. Анна читала дальше: “Да, мамуль. Люблю домашнее, по-простому, а не эти претензии на ресторан”.
Мир качнулся. Значит, он жаловался матери на её готовку. Обсуждал за её спиной.
— Мам, а почему папа дома говорит, что твоя еда вкусная, а здесь говорит, что у бабушки лучше? — неожиданно спросила Даша.
Тишина повисла над столом. Тамара Ивановна замерла с чайником в руках. Сергей покраснел:
— Даша, ты что-то путаешь…
— Не путаю! — упрямо возразила девочка. — Ты же вчера сказал мне, что мамина лазанья самая вкусная на свете!
Анна посмотрела на мужа. В его глазах читалась растерянность пойманного врасплох человека. Он играл в разные игры в разных домах, и пятилетний ребёнок случайно разрушил эту систему.
Теперь она понимала: дело было не в её кулинарных способностях. Дело было в том, что он не мог позволить себе вырасти.
***
Дома Анна долго не могла заснуть. В голове крутились слова Даши, сообщение мужа, его растерянное лицо. Теперь ей было ясно: муж не мог отделить еду от эмоций. У матери — безопасность детства, дома — требования взрослой жизни. Сергей не просто ел у матери — он возвращался в детство, где любая еда была проявлением безусловной любви. Где не было критики, требований, где мама всегда хвалила и никогда не ругала.
Утром Анна решилась на разговор.
— Знаешь что, — сказала она, когда Сергей вошёл на кухню, чтобы выпить кофе. — Мне надоело.
— Что надоело?
— Играть в эти игры. — Анна поставила чайник. — Дома ты морщишься от моей стряпни, а у мамы восторгаешься пресными котлетами. хвалишь мою лазанью, а в сообщениях жалуешься на мои “претензии на ресторан”.
Сергей побледнел:
— Ты читала мои сообщения?
— Случайно увидела. Но дело не в этом. — Анна повернулась к нему. — Дело в том, что ты живёшь в двух мирах. У мамы ты ребёнок, которого безусловно любят. Дома ты взрослый, которому нужно быть благодарным.
— У мамы действительно особая атмосфера…
— А дома что? Казарма? — голос Анны дрожал. — Я три года думала, что не умею готовить. Покупала новые книги, пробовала рецепты. А ты просто не можешь принять, что жена — не мама.
Сергей опустил голову. В тишине слышалось только тиканье часов на стене.
— Я не хотел… — начал он.
— Знаю. Не хотел. Но делал.
***
Неделя прошла в молчании. Анна готовила для себя и Даши, Сергей приходил домой поздно и разогревал что-то из холодильника. Даша озадаченно переглядывалась между родителями.
В субботу утром Сергей спустился на кухню, когда Анна жарила сырники. Даша уже сидела за столом. Постоял у дверного проема, потом сел рядом с дочерью:
— Ань, давай поговорим.
Она не обернулась, переворачивала сырники лопаткой:
— Говори.
— Я понял, что ты имела в виду. — Он потер лоб. — Про маму, про… это все. Я правда веду себя как иди от.
— И что теперь?
— Хочу попробовать готовить вместе. Иногда. — Он поднял глаза. — Может, ты покажешь мне свои рецепты? А я расскажу мамины?
Анна обернулась. В его лице читалась неуверенность, но и искренность.
— Не будешь критиковать?
— Буду стараться. — Он неловко улыбнулся. — Если что-то не так, скажу нормально, без наездов.
Даша вдруг захлопала в ладоши:
— Ура! Папа будет с нами готовить!
В воскресенье они втроём делали пельмени. Сергей неумело лепил, Анна показывала, Даша смеялась над кривыми папиными творениями.
— Получилось вкусно, — сказал Сергей, пробуя готовые пельмени.
— Потому что делали вместе, — ответила Анна.
И это была правда, которую не нужно было скрывать.
***
Прошло полгода. По четвергам они с Сергеем готовили вместе — он принёс рецепт тесто для пиццы. А Анна выбрала начинку.
— Мам, а почему раньше папа всегда кривился от твоей еды? — спросила дочь, раскатывая пласт для пиццы.
— Привычка, — коротко ответила Анна. — Людям иногда трудно пробовать новое.
Сергей покраснел, но промолчал. Теперь он хвалил осторожно, но искренне. А когда что-то не нравилось, говорил: “Может, в следующий раз попробуем по-другому?”
В воскресенье они поехали к Тамаре Ивановне. Анна взяла с собой контейнер с детским борщом для Даши.
— А это что? — удивилась свекровь.
— Даша привыкла к определённому вкусу, — спокойно объяснила Анна. — Не хочется, чтобы она капризничала за столом.
Тамара Ивановна кивнула с пониманием. Сергей благодарно посмотрел на жену.
Вечером Анна мыла посуду, слушая аудиокнигу. Сергей укладывал Дашу. На плите остывал суп с вермишелью по рецепту Тамары Ивановны — простой, без изысков, но сделанный с удовольствием.