– Значит, ты просто забыла сказать, что продала мою долю в квартире? – Марина стояла посреди гостиной, сжимая в руках пожелтевшие документы. – Забыла упомянуть, что десять лет назад провернула эту сделку за моей спиной?
Валентина Сергеевна поправила очки и отвела взгляд от разгневанного лица дочери. Квартира, в которой они находились, была той самой, о которой шёл разговор – просторная трёшка в центре города, купленная ещё в советские времена.
– Мариночка, ты же была тогда в Канаде, я не хотела тебя беспокоить своими проблемами…
– Своими проблемами? Мама, это была моя доля! Четвертая часть квартиры, которую папа оставил мне по завещанию!
– Я не могла иначе, – тихо произнесла Валентина Сергеевна. – У Кости тогда были серьёзные проблемы.
При упоминании брата Марина сжала кулаки. На безымянном пальце тускло блеснуло обручальное кольцо – подарок бабушки, единственное, что она успела забрать перед отъездом в Канаду.
***
Десять лет назад, за неделю до отъезда
– Мариночка, ты уверена, что хочешь уехать? – мать в третий раз перебирала содержимое чемодана. – Такая хорошая должность в клинике, перспективы…
– Мама, это всего на год. Стажировка в Торонто – это шанс, который выпадает раз в жизни.
– А Андрей как же? Вы же собирались пожениться.
Марина поморщилась. Андрей, её бывший жених, уже полгода как женился на другой – той самой медсестре, с которой крутил роман за спиной у Марины.
В дверь позвонили. На пороге стоял Костя – помятый, с красными глазами. – Сестрёнка, выручай! Срочно нужны деньги – всего на месяц.
– Опять, Костя? – Марина устало покачала головя. – У меня все деньги в билет и визу ушли.
– У тебя же доля в квартире есть! Можно под неё кредит взять…
– Нет. Даже не проси.
Костя схватил сестру за руку: – Марин, ты не понимаешь! У меня реально крутая тема – импорт автозапчастей. Через месяц верну в двойном размере!
– Как тот магазин косметики? Или автомойка? Или…
– Ты все помнишь, да? – Костя скривился. – Вечно папину любимицу строишь.
– При чём здесь папа? Ты просто безответственный!
– Да пошла ты! – Костя развернулся и хлопнул дверью.
Валентина Сергеевна, молча наблюдавшая за перепалкой, покачала головой: – Зря ты так с братом. Он старается, просто пока не везёт.
– Мама, ему тридцать два! Когда он повзрослеет?
***
Настоящее время
– Помнишь тот день? – Марина отвернулась от окна. – Когда Костя приходил просить денег перед моим отъездом? Ты тогда встала на его сторону. Как всегда.
– Он же твой брат…
– Который потом пытался втихаря продать свою долю квартиры? Хорошо, что папа всё предусмотрел и оформил так, что без общего согласия ничего нельзя было сделать.
Валентина Сергеевна побледнела – она не знала, что дочери известно и об этом.
***
Пятнадцать лет назад
– Витя, нельзя так с сыном! – Валентина Сергеевна умоляюще смотрела на мужа. – Ему нужна поддержка, а ты…
– Поддержка? – Виктор Михайлович отложил газету. – Валя, он проиграл в карты деньги, которые я дал на учёбу! А теперь хочет продать свою долю в квартире! Ты понимаешь, что будет дальше?
– Он молодой ещё, исправится…
– Нет, дорогая. Пока ты потакаешь всем его выходкам, он не повзрослеет, – Виктор Михайлович достал из стола папку с документами. – Завтра еду к нотариусу. Оформлю завещание так, чтобы никто не мог распорядиться своей долей без общего согласия.
– Ты не доверяешь собственному сыну?
– Я не доверяю его дружкам и кредиторам. И тебе советую быть осторожнее.
Через месяц Виктора Михайловича не стало – инфаркт прямо на работе. Но его последняя воля защитила семью. По крайней мере, так думала Марина.
***
Три месяца назад, Торонто
– Ты серьёзно хочешь вернуться в Россию? – Джон смотрел на жену с недоумением. – У тебя здесь своя клиника, у детей школа, друзья…
– Джон, мы говорили об этом. Мама стареет, ей нужна помощь.
– А как же твой брат?
Марина поморщилась: – Костя… от него помощи не дождёшься.
– Зато у нас будет своя квартира, – Марина попыталась перевести разговор. – Помнишь, я рассказывала про папино наследство? Моя доля ждёт нас.
Джон покачал головой, но спорить не стал. Он давно понял – если Марина что-то решила, переубедить её невозможно.
***
Настоящее время
– Когда ты собиралась мне сказать? – Марина присела на край стола. – Когда мы приехали бы всей семьёй? Или когда я бы пошла оформлять документы?
Валентина Сергеевна молчала, перебирая кружевную салфетку дрожащими пальцами.
– Знаешь, что самое страшное? – продолжила Марина. – Я ведь Джону всю голову прожужжала про эту квартиру. Убедила его поменять работу, перевезти детей… Мы даже школу им здесь нашли.
– Может, это и к лучшему, – тихо произнесла Валентина Сергеевна. – В Канаде у вас всё хорошо устроено…
– К лучшему? Мама, ты себя слышишь? Ты предала меня! И ради чего?
***
Двадцать лет назад
– Мариночка, помоги брату с английским, – Валентина Сергеевна заглянула в комнату дочери. – У него через неделю экзамен.
Шестнадцатилетняя Марина оторвалась от учебника: – Опять? Мам, у меня своих экзаменов полно. И потом, он же старше меня на шесть лет! Почему он сам не может выучить?
– Ему тяжело даётся. А у тебя способности…
В итоге Марина готовила брата к экзамену три вечера подряд. Костя экзамен сдал. А через месяц бросил институт – решил заняться бизнесом.
***
Восемь лет назад, Торонто
– Мам, ты можешь говорить? – Марина включила видеосвязь. – У меня новости – мы купили дом!
– Доченька, поздравляю! А как же квартира?
– Какая квартира?
– Ну, твоя доля… Ты же хотела вернуться.
– Мам, это когда ещё будет. А детям нужен свой двор, качели…
– Конечно, конечно, – Валентина Сергеевна нервно поправила очки. В тот момент доля Марины уже была продана, а деньги потрачены на очередной провальный бизнес Кости. – А как мои внуки?
Она торопливо перевела разговор на детей, стараясь заглушить чувство вины. Тогда ей казалось, что Марина никогда не вернётся в Россию.
***
Пять лет назад
– Мам, что с твоими серьгами? – Костя заметил, что мать перестала носить любимые украшения – подарок отца на серебряную свадьбу.
– Продала, – Валентина Сергеевна отвела взгляд. – Тебе же нужны были деньги на новый проект.
– Но я же говорил – это временно! Через месяц всё верну!
– Конечно, сынок. Я знаю.
Костя поцеловал мать в щёку и умчался по своим делам. А она долго стояла у зеркала, вспоминая, как муж надевал ей эти серьги и говорил: “Береги их, Валюша. Это наша память”.
Через неделю Костин проект прогорел. Серьги так и остались в ломбарде.
***
Настоящее время
– Ты хоть что-нибудь сохранила? – Марина обвела взглядом квартиру. – Или всё ушло на “помощь” брату?
– Мариночка…
– Папины книги? Его коллекция монет? Бабушкино столовое серебро?
Валентина Сергеевна молча опустила голову. Всё было продано – книги, монеты, серебро. Даже отцовские часы, которые она поклялась передать внукам.
– Потрясающе, – Марина горько усмехнулась. – Ты не просто предала меня. Ты предала память отца. Всё, что он собирал годами, всё, что хотел оставить детям и внукам – ты променяла на очередные “гениальные” идеи Кости.
***
Месяц назад, Торонто
– Алиса, солнышко, собирай свои книжки, – Марина помогала дочери упаковывать вещи. – В России у тебя будет своя комната, как у бабушки на фотографиях.
– А это правда была твоя комната, мам?
– Да, милая. Там на стене до сих пор наши с папой отметки – как мы росли.
Марина провела рукой по корешкам книг – русские сказки, которые она читала детям каждый вечер, готовя их к переезду. Как же она была уверена в своём решении вернуться…
***
Двенадцать лет назад
– Мам, я должен это сделать, – Костя нервно ходил по кухне. – Это мой последний шанс.
– Но четыре миллиона… Где я возьму такие деньги?
– У тебя есть Маринкина доля.
– Нет, только не это!
– Мам, она всё равно в Канаде. У неё там муж, дети, своя жизнь. Зачем ей эта квартира?
– Костя, это наследство твоего отца! Он специально всё так оформил…
– Вот именно! Он даже мёртвый продолжает мне не доверять! – Костя с силой стукнул кулаком по столу. – Думаешь, я не знаю, почему он оставил мне такую маленькую долю? Всегда Маринка была любимицей!
– Сынок…
– Мам, если я не верну долг до пятницы, меня убьют. Реально убьют! Ты этого хочешь?
В тот вечер Валентина Сергеевна впервые достала папку с документами на квартиру. А через два дня нашла “покупателя”, готового быстро и без лишних вопросов оформить сделку.
***
Настоящее время
– И где теперь эти четыре миллиона? – Марина подошла к книжному шкафу, провела рукой по пустым полкам. – На что ушли мои деньги?
– Костя вернул долг…
– А потом? Очередной бизнес? Очередной провал?
– Он пытался наладить производство…
– Хватит! – Марина резко развернулась. – Ты всё ещё его оправдываешь? После всего, что он сделал?
В кармане Валентины Сергеевны завибрировал телефон. Сообщение от Кости: “Мам, срочно нужна твоя помощь! Небольшой кредит, максимум на полгода…”
Валентина Сергеевна положила телефон экраном вниз, но было поздно – Марина успела заметить имя брата.
– Опять просит денег? – она покачала головой. – Некоторые вещи никогда не меняются.
– Он хочет открыть кафе в Краснодаре…
– Мама, остановись! Просто остановись, – в голосе Марины зазвучали слёзы. – Знаешь, что самое обидное? Когда я начинала свою клинику в Торонто, мне нужен был всего миллион. Один миллион на оборудование. Я звонила тебе, помнишь?
***
Семь лет назад, Торонто
– Мам, я понимаю, это большая сумма, – Марина нервно теребила телефонный провод. – Но у меня есть бизнес-план, все расчёты. Через год я всё верну.
– Доченька, но у меня нет таких денег. Ты же знаешь, пенсия маленькая…
– А моя доля в квартире? Можно взять кредит под неё.
– Нет, милая, это исключено. Твой отец не хотел, чтобы квартиру закладывали, – Валентина Сергеевна сжала трубку дрожащими пальцами. Доли Марины уже не существовало, но дочь об этом не знала.
– Ладно, мам. Я понимаю. Справлюсь сама.
***
Настоящее время
– И я справилась, – Марина подошла к окну. – Взяла кредит под бешеные проценты, работала сутками. Джон подрабатывал таксистом по ночам, чтобы нам хватало на выплаты. Но мы справились. А ты… ты даже не поинтересовалась, как у меня дела.
– Я думала, у вас всё хорошо…
– Хорошо? У меня двое маленьких детей, стартап и кредит с космическими процентами! А ты в это время продавала мою долю, чтобы в очередной раз спасти Костю!
В дверь позвонили. Марина вздрогнула: – Это Джон с детьми, мы договорились встретиться здесь. Я хотела показать им квартиру, где выросла. Рассказать про папу…
***
Прошлой ночью, гостиница
– Может, не стоит брать детей? – Джон обнял жену. – Ты расстроена, и я понимаю почему.
– Нет, пусть видят. Пусть знают правду о своей бабушке и дяде Косте.
– Марина, они ещё маленькие…
– А я? Я была маленькой, когда мама начала выбирать между мной и братом? Когда он воровал мои карманные деньги, а она делала вид, что не замечает?
***
Настоящее время
Алиса и Майкл влетели в квартиру, наполнив её детскими голосами. Они бросились обнимать бабушку, не замечая напряжённой атмосферы.
– Бабуль, а правда, что это мамина комната? – Алиса потянула Валентину Сергеевну за рукав.
– Да, солнышко.
– А почему на стене нет маминых отметок? Мама говорила, здесь были отметки, как она росла.
Валентина Сергеевна побледнела. Отметки исчезли во время последнего ремонта – того самого, который делали на деньги от продажи Марининой доли.
– Бабушка их закрасила, – сухо сказала Марина. – Как и многое другое в этой квартире.
Джон подошёл к жене, положил руку ей на плечо: – Kids, let’s go get some ice cream? (Дети, пойдём за мороженым?)
Когда они ушли, Марина достала из сумки конверт: – Вот, купила тебе билеты в Канаду. Прилетай на Рождество, познакомишься с внуками получше.
***
Шесть лет назад
– Мам, а ты к нам на Рождество не прилетишь? – Марина держала телефон плечом, заворачивая подарки детям.
– Ой, что ты, какие перелёты… И потом, Костя обещал заехать. У него новый проект намечается.
– Понятно, – Марина сглотнула комок в горле. – Как всегда.
– Доченька, ты же понимаешь…
– Да, мама. Я всё понимаю.
В тот вечер она впервые рассказала Джону о своём детстве. О том, как мать всегда выбирала брата. Как продавала её вещи, чтобы оплатить его долги. Как отменяла их совместные планы, если Косте нужна была помощь.
***
Настоящее время
– Ты прилетишь? – Марина положила билеты на стол.
– Не знаю, – Валентина Сергеевна теребила край скатерти. – А если Косте понадобится помощь?
– Всё ещё его выбираешь? – Марина встала. – Знаешь, я ведь тоже стала матерью. И я не представляю, как можно так разделить любовь между детьми. Как можно предавать одного ради другого.
***
Месяц назад, Торонто
– Мамочка, а бабушка будет жить с нами в России? – Майкл помогал складывать игрушки в коробки.
– Нет, милый. У бабушки своя квартира.
– А наша где будет?
– В той же квартире, где мама выросла, – Марина обняла сына. – Там есть специальная детская комната.
Она представляла, как будет читать детям сказки в той самой комнате, где когда-то читал их отец. Как будет показывать им свои старые игрушки, школьные тетради…
***
Настоящее время
– Ты ведь всё распродала, да? – Марина обвела взглядом стены. – Мои школьные альбомы, грамоты, игрушки?
– Косте нужны были деньги…
– Хватит! Просто хватит, – Марина направилась к выходу. – Знаешь, что самое страшное? Ты не просто продала мою долю. Ты продала мою память, моё детство, моё доверие. И ради чего? Ради человека, который никогда не ценил ни твоих жертв, ни твоей любви.
Валентина Сергеевна рванулась за дочерью: – Мариночка, подожди! Я всё исправлю! Я поговорю с Костей, может, он вернёт деньги…
– Он никогда ничего не вернёт, – Марина обернулась в дверях. – И дело уже не в деньгах. Дело в выборе, который ты делала всю жизнь. Каждый день, каждый раз выбирала его. А теперь… теперь выбор за мной.
***
Три дня назад
– John, I need to tell you something, – Марина села на край кровати в гостиничном номере. – We can’t stay in Russia. (Джон, я должна тебе кое-что сказать. Мы не можем остаться в России.)
– What happened? (Что случилось?)
– The apartment… It’s gone. My mother sold it. (Квартира… Её нет. Мама продала её.)
Джон молча обнял жену. Он никогда не понимал её российской семьи, этих сложных отношений, но сейчас просто был рядом.
***
Настоящее время
– Знаешь, что самое обидное? – Марина остановилась в дверях. – Не потерянные деньги, не украденная доля. А то, что ты не верила в меня так, как верила в Костю. Он проваливал всё, за что брался, а ты всё равно поддерживала его. А я… я добилась всего сама. И ты даже не заметила.
Валентина Сергеевна осталась одна в большой квартире, где теперь не было ни дочери, ни сына, только тяжёлый груз лжи, который она носила десять лет.
Она подошла к стене с фотографиями. Вот Марина с красным дипломом медицинского института. Вот Костя открывает свой первый магазин (разорился через полгода). Вот они все вместе – ещё при живом отце…
***
Пятнадцать лет назад
– Валя, послушай меня, – Виктор Михайлович сидел в своём любимом кресле. – Ты губишь сына своей любовью. Он никогда не повзрослеет, если ты будешь решать за него все проблемы.
– Но он же наш единственный сын!
– А Марина? Она что, не наш ребёнок?
– При чём тут Марина? Она сильная, самостоятельная…
– Потому что мы дали ей возможность стать такой. А Костю ты лишаешь этого шанса.
Тогда она не поняла мужа. Или не захотела понять.
***
Настоящее время
Валентина Сергеевна сняла со стены фотографию мужа: – Ты был прав, Серёжа. Во всём был прав. А я всё испортила.
Телефон в кармане завибрировал. Высветилось имя “Костя”: “Мам, привет! Тут такое дело… Можно тебя попросить?..”
Валентина Сергеевна долго смотрела на сообщение. Потом медленно напечатала ответ: “Нет, сынок. Больше не могу.”
Она подошла к окну. На улице Джон усаживал детей в такси. Марина обернулась, посмотрела на окна квартиры. Их взгляды встретились – всего на мгновение. А потом такси уехало, увозя её дочь, внуков и последнюю надежду всё исправить.
Впрочем, надежда ли? Может быть, именно это “нет” в сообщении Косте и было первым шагом к исправлению? Первым шагом к тому, чтобы стать матерью, которая любит одинаково, а не той, которая вечно выбирает?
Валентина Сергеевна достала билет в Канаду и решительно положила его в сумку. В конце концов, всё можно исправить, пока мы живы. Главное – набраться смелости признать свои ошибки и начать всё заново.
Даже если для этого потребуется перелететь через океан.